Свекровь и мама обвиняют друг друга, чтобы не брать ответственность за травму сына

Все началось с того, что я слишком доверяла. Доверяла, когда мама клялась, что присмотрит за Максимом, пока я на работе. Доверяла, когда свекровь Людмила Игоревна говорила: «Я троих вырастила, мне можно». После рождения сына они соревновались за право быть идеальной бабушкой, но я не замечала, как это соревнование превратилось в борьбу.  

Максиму было три года, когда случилось падение с качелей. В тот день я уехала на собеседование, оставив его с обеими бабушками.

Договорились: мама гуляет утром, свекровь — после обеда. Но когда я вернулась, в квартире пахло валерьянкой, а сын лежал на диване с гипсом на руке.  

— Это она виновата! — мама вскочила со стула, едва я переступила порог. — Людмила не досмотрела!  

— Ты сама его на сквозняке оставила, он простуженный бегал! — свекровь ударила по столу.  

Я пыталась все выяснить, но, когда поняла, что это бесполезно, попросила их уйти. Однако с тех пор обвинения стали нашим ежедневным фоном.  

Мама, всегда тревожная до паники, теперь звонила каждое утро:  

— Ты представляешь, что Людмила вчера сказала? Что я специально дала ему конфету, чтобы подавился!  

Свекровь, в свою очередь, шипела в трубку:  

— Твоя мать психически нестабильна. Она забыла закрыть балкон!  

Правду узнать было невозможно. Максим, напуганный криками, показывал на обеих бабушек: «Они ругались, а я упал».  

Спустя пару дней я собрала их на кухне.  

— Хватит. Скажите честно: что произошло?  

Мама заломила руки:  

— Я ушла в магазин на десять минут. Людмила должна была прийти раньше!  

— Врешь! — свекровь вскипела. — Ты ушла на час! Я застала его одного во дворе!  

Максим, услышав крики, начал плакать в комнате. Я закрыла глаза, представив, как он карабкается на качели, оглядываясь на пустую скамейку.

Бабушки, увлеченные дележом времени, даже не заметили, что их нет рядом.  

После этого разговора я отказалась от их помощи. Нашла удаленную работу, наняла няню на полдня. Но их борьба не утихла. Теперь они соревновались в подарках: мама покупала дорогие игрушки, свекровь тайком везла Максима в парк аттракционов. Каждая пыталась доказать, что именно она — лучшая.  

Однажды вечером, глядя на шрам на руке сына, я спросила его:  

— Тебе больно вспоминать тот день?  

— Нет, — он улыбнулся. — Баба Люся купила мороженое после больницы. А баба Таня читала сказки.  

Я поняла, что они так и не осознали главного: Максим не делил их на правых и виноватых. Он просто любил обеих. А их взаимные обвинения были попыткой убедить самих себя, что чужая ошибка страшнее их собственной.  

Через месяц все изменилось. Мама первая пришла с белым флагом — принесла суп в контейнере и тихо сказала: «Прости. Я была эгоисткой».

Свекровь, узнав об этом, появилась на пороге с новой книжкой для Максима и неловким предложением: «Может, составим график? Чтобы не путаться».  

Они сели за стол, положив перед собой календарь. Спорили, но уже без криков. Мама взяла понедельник и среду, свекровь — вторник и четверг.

Пятницу оставили для няни. «А в выходные все вместе», — неожиданно предложила Людмила Игоревна.  

Теперь, наблюдая за ними, я ловлю странные детали: мама звонит свекрови, чтобы уточнить, какой свитер надеть Максиму на прогулку; свекровь оставляет в холодильнике мамины любимые сырники. Они все еще соревнуются, но теперь — в том, кто аккуратнее заполнит дневник наблюдений за внуком.  

Вчера Максим забрался на те самые качели. Мама стояла слева, свекровь справа, обе держали руки на спинке сиденья. «Потише раскачивайся», — сказали они одновременно, потом переглянулись и засмеялись.