Свекровь обиделась, что мы собрались ехать в отпуск на ее день рождения

Календарь на холодильнике давно пестрел кружками: красным обведена дата отпуска, синим — день рождения свекрови. Но только когда я купила билеты, до меня дошло — они совпали. Сорок восьмое августа, как шутил муж, день, который Галина Петровна отмечала с размахом, даже если приходился на будни. 

— Мама поймет, — Максим потрепал меня по плечу, укладывая чемодан. — Мы же не каждый год выбираемся на море. 

Но я видела, как он замер, получив ее сообщение: «Развлекайтесь. Я как-нибудь сама». Без смайликов, без привычной подписи «целую». 

Галина Петровна не была человеком, который обижается по пустякам. Она сама учила меня: «В семье главное — не давать эмоциям копиться». Мы с ней вместе красили забор на даче, спасали от блох ее таксу Феню, смеялись над сериалами. Но теперь, глядя на ее фото в рамочке — строгий взгляд, руки в земле у розового куста — я чувствовала, как в горле комом встает вина. 

— Отменить поездку? — спросила я наутро, разминая тесто для пирога. Максим молчал, но его взгляд на чемоданах у двери был ответом. Билеты не вернешь, отпуск согласован... 

Тогда я набрала ее номер. 
— Галочка, я... 
— Не беспокойся, дорогая, — перебила она. Голос звучал так, будто она говорила через вату. — Вы молодые, вам отдыхать надо. А я тут... с Феней. 
Феня, как я знала, в последний визит сгрызла ее новые тапки, но упоминать об этом не стала. 

Пирог с вишней — ее любимый — я отвезла на такси. Дверь открыла соседка, Лидия Семеновна: «Галя в огороде, рыдает». Это было преувеличением, конечно. Свекровь, в соломенной шляпе и резиновых сапогах, копала картошку так яростно, будто земля лично ей что-то должна. 

— Приехала прощаться? — бросила она, не глядя. 
— Просить помощи, — ответила я, ставя корзинку с пирогом на скамейку. — Без тебя наш отпуск испортится. 

Идея пришла ночью, когда я ворочалась. Мы уезжали 25-го, а день рождения — 28-го. Но что, если... 

— Ты же мечтала увидеть Будапешт, — начала я, разворачивая распечатанные брошюры. — Прямые билеты есть на 24-е. Пять дней, а потом мы с Максом летим в Грецию, а тебя — в бизнес-классе домой. Ты же говорила, что после папы хочешь начать путешествовать... 

Галина Петровна вытерла лицо, оставив полосу земли на щеке. В ее глазах мелькнул испуг. 
— Я... одна? В чужой стране? Мне шестьдесят, не двадцать! 
— Не одна, — я достала телефон. — Вот твой маршрут: путешествие с группой «Зрелый турист», отель у реки, ресторан, экскурсии... А за Феней Лидия Семеновна присмотрит. 

Она молча разглядывала фото. Я вспомнила, как она, показывая альбомы, вздыхала: «Всю жизнь на даче, а мир не видела». Максим после школы еле уговорил ее съездить в Крым. 

— Дорого, — пробормотала она, но уже не зло. 
— Это твой подарок от нас. 
— А торт? — неожиданно спросила она, и я поняла — сдалась. — Ты же знаешь, я люблю с черносливом. 

...28 августа, пока мы загорали на пляже, пришло фото: Галина Петровна в голубой шали, с бокалом белого вина, на фоне заката над Дунаем. Подпись: «Спасибо». 

А сегодня утром, разбирая почту уже дома, я нашла открытку с Королевским дворцом. На обратной стороне — строка: «В шестьдесят жизнь только начинается. Спасибо, доча». 

«Доча». Впервые она назвала меня так не в третьем лице. Я прикрепила открытку рядом с календарем.