Жена не дает общаться с сыном, а ведь раньше я хотел все решить по-хорошему

мнение читателей

Я сижу на кухне, вертя в руках машинку-перевертыш, которую Артем оставил здесь два года назад. Одна дверца отвалилась, колеса давно не крутятся, но я не чиню — вдруг сын вернется и захочет поиграть, как прежде. Как будто ничего не изменилось.  

С Верой расстались цивилизованно, как по учебнику психологов: «Ради ребенка сохраним дружеские отношения». Она даже улыбалась, подписывая соглашение о совместной опеке. Но уже через месяц начались отговорки: то температура, то внезапные занятия, то «Артем боится ехать к тебе». Последнее было перебором.  

— Он просто не привык без меня, — говорила Вера по телефону, а на фоне слышался звонкий смех сына. — Давай перенесем на следующую неделю?  

Следующая неделя растянулась в бесконечность. Я звонил в дверь их квартиры, никто не открывал. Отправлял посылки с конструкторами — коробки возвращались. В день рождения Артема принес во двор огромного воздушного змея. Вера вышла в шелковом халате, с новым кольцом на пальце (обручальное она сняла еще до развода).  

— Ты совсем офигел? — прошипела она, заслоняя собой балкон, где мелькнула копна рыжих волос сына. 

Нить змея порвалась о ветку березы. Я не помнил, как дошел до гаража, где мы с Артемом когда-то клеили модели самолетов.  

Адвокат, похожий на уставшего боксера, советует требовать через суд. «Она нарушает закон», — говорит он, но я знаю Веру. Она научила сына дрожать при моем имени. Когда я подкараулил их у спортивной секции, Артем вцепился в рукав матери:  
— Папа хочет украсть меня, — услышал я его шепот, прежде чем она резко заслонила ребенка собой.  

Теперь в бардачке машины лежит затертая распечатка закона: «Родитель, с которым проживает ребенок, не вправе препятствовать…». Но как дышать, когда на суде показывают видео, где сын, съежившись в кресле, бормочет: «Он чужой дядя»?  

Сегодня судья отклонил иск. Вера принесла заключение психолога: «Травма от развода, требуется время». Адвокат матерится: «Она зомбирует его!», но я машу рукой. Не стану вырывать мальчика из рук, чтобы доказать, что мои объятия крепче.  

Иногда кажется, что я схожу с ума. Вчера в супермаркете услышал: «Пап, смотри!» — обернулся так резко, что подросток с мороженым отпрянул в сторону. Его отец пригрозил мне кулаком.  

В гараже, под старым брезентом, хранится коробка. В ней — кроссовки Артема на два размера меньше, его рисунок «Космический дракон», обертка от первой шоколадки, которую он мне подарил («ТЫ САМЫЙ ЛУЧШИЙ»). Вера не знает, что я выкупил назад наш первый дачный участок, где сын в три года нашел «клад» — ржавый гвоздь. Иногда копаюсь в земле, немного отпускает.  

Этой ночью снилось, будто я стал призраком. Пролез через стену их новой квартиры. Артем строил башню из лего за столом, где мы когда-то собирали пазлы. Вера говорила: «Папа плохой, он нас бросил». Я кричал: «Неправда!», но сын не слышал. 

Может, мосты между нами рушатся, но я буду класть камень за камнем. Завтра еду к новому эксперту по детским травмам. Научусь молчать. Научусь любить через километры тишины, которые создала между нами женщина, клявшаяся быть моей семьей.  

В гараже пахнет бензином и детством. Завожу мотор, включаю запись, где двухлетний Артем хохочет, сидя у меня на плечах. Еду. Жду. 

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.