Свекровь опозорила нас в кафе и до сих пор уверена, что поступила правильно

Моя свекровь – интеллектуалка в первом поколении, считающая себя хранительницей всех мыслимых норм и приличий. В тот день мы с мужем Димой решили сделать ей приятное – пригласили в модное, тихое кафе в центре. 

С самого начала ее било током от всего. Ирина Петровна уселась на стул, будто на него налили клея. 

— Это что за стулья? — шипела она, ерзая. — Спина не чувствует опоры! Современный дизайн – это оправдание для бездарей! 

Дима поймал мой взгляд и умоляюще поднял брови: «Терпи». Я кивнула. Официант, молодой парень с усталыми глазами и идеально белой рубашкой, подошел с меню. 

— Здравствуйте, что желаете? — улыбнулся он, явно вымученно. 

— Здравствуйте, — ответили мы хором. Ирина Петровна уставилась на него, будто на экспонат. 

— Вы вообще знаете, как надо приветствовать клиентов? — начала она ледяным тоном. — Где «Добрый день»? Где улыбка? Вы выглядите так, будто вам здесь платят копейки, и вы ненавидите свою работу! 

Парень растерялся. 

— Простите… Добрый день. Что будете заказывать? 

— Кофе латте, — быстро сказала я, пытаясь перебить. 

— Капуччино, — добавил Дима. 

— А мне… — свекровь медленно листала меню, будто изучала древний манускрипт. — Мне вот этот «Раф-клубничный». Но только смотрите – сливки должны быть свежие. И сиропа ровно два насоса, не больше! И взбивайте осторожно, пенка должна быть как облако, а не как губка для мытья посуды! 

Парень терпеливо записывал. Он ушел. Напряжение немного спало. Но ненадолго. Когда он принес заказы, случилось нечто. Ставя раф, он чуть задел ее сумку, стоявшую на полу. Сумка упала. Просто легкий стук о паркет. 

— Ах ты, недотёпа! — взвизгнула Ирина Петровна так, что замерли даже за соседним столиком. — Куда смотришь?! Ты что, вчера родился?! Руки-крюки! Это же сумка из натуральной кожи! Ты представляешь, сколько она стоит?! Нет, я требую менеджера! Сию секунду! 

Покрасневший официант бормотал извинения, поднимая сумку. Весь зал смотрел на нас. Я чувствовала, как горит лицо. Дима вскочил. 

— Мама, успокойся! Он случайно! Он же извиняется! 

— Случайно?! — ее голос не стихал. — Это не случайность, это вопиющая безответственность! Молодежь разучилась работать! Им все подавай на блюдечке, а элементарного уважения к чужой собственности – ноль! Я его сейчас научу! 

Она встала, намереваясь идти к администратору. Дима схватил ее за руку. 

— Все! Мы уходим. Сейчас же. — Он швырнул на стол деньги, с лихвой покрывающие счет, и буквально выволок ошеломленную свекровь на улицу. Я шла следом, готовая провалиться сквозь землю. Ее возмущенные вопли: «Ты что делаешь?! Я должна добиться справедливости!» — неслись нам вдогонку. 

Вечером дома она была непреклонна. 

— Я не понимаю вашей реакции! — заявила она, попивая чай на нашей кухне. — Этот хамуга должен был усвоить урок! Его нужно ставить на место! Я поступила абсолютно правильно. Воспитывать молодежь надо, пока не поздно! Иначе они совсем обнаглеют! 

Дима молчал. Я смотрела на нее – на эту женщину, искренне считавшую свой публичный скандал подвигом во имя справедливости и порядка. В ее глазах горела праведная убежденность. Ни капли сомнения, ни грамма стыда. Только уверенность. Железобетонная уверенность в том, что она – героиня этого дня, а мы, стыдящиеся ее выходки, – просто слабаки, не понимающие истинных ценностей. И эта ее уверенность была страшнее всего. Потому что означала: в следующий раз, в любом другом кафе, история повторится. Она ведь «поступает правильно».