Свекровь попыталась меня шантажировать, угрожая рассказать все мужу

Я знала, что свекровь меня недолюбливает. Слишком я, видите ли, самостоятельная для ее сына, ее "мальчика". Она вила гнездо из мелких подколок и нелестных замечаний годами. Но я научилась отшучиваться или просто пропускать мимо ушей. Главное – у нас с Максимом полное доверие. Мы не играем в игры, не храним скелеты в шкафу друг от друга. Даже те, что из прошлого. 

А прошлое у меня было… яркое. До Макса у меня был серьезный роман, который закончился не лучшим образом. Я рассказала обо всем Максиму еще на заре наших отношений. Каждую деталь. Он знал, принял. Для нас это была закрытая тема. Но вот Ирине Петровне каким-то ветром надуло слухов. И она решила, что нашла золотую жилу для манипуляции. 

Она пришла ко мне, когда Максим был на работе. Лицо сияло торжествующей гадостью. 

— Марина, нам нужно поговорить, — начала она сладко. — Наедине. 

Я налила чаю, ожидая подвоха. 

— Я кое-что знаю, — она прищурилась. — О твоих… прошлых похождениях. Очень некрасивая история. Максим, я уверена, ничего не знает. Он был бы раздавлен. 

Я сделала глаза пошире, изобразив легкую панику. Внутри же царило ледяное спокойствие. 

— Ирина Петровна, о чем вы? Что вы знаете? 

— О-о, не прикидывайся! — она цокнула языком. — Я все выяснила. Про твоего бывшего, про то, как все закончилось… Скандально. Постыдно. Максим этого не потерпит. 

Она ждала мольбы, слез, предложения "решить вопрос". Я опустила глаза, прикусила губу, будто борясь с волнением. 

— Вы… вы не расскажете ему? Пожалуйста. Что вам нужно? 

Торжество в ее глазах достигло апогея. 

— Нужно? Чтобы ты наконец-то стала достойной женой для моего сына! Чтобы перестала так много работать и занялась домом. Чтобы консультировалась со мной по всем вопросам. И… — она выдержала паузу, — чтобы перестала настраивать Максима против меня. Он стал так холоден! 

Я кивнула, глядя в чашку, чтобы скрыть едва уловимую улыбку. 

— Я… я подумаю. Пожалуйста, не говорите ему. Пока. 

— Ладно, — снисходительно протянула она, вставая. — Но помни, сроки горят. Я даю тебе неделю. Если не увижу изменений… Максим узнает все. 

Вечером Максим вернулся усталый, но с улыбкой. Мы сели ужинать. Ирина Петровна, как по заказу, позвонила по видеосвязи – проверить, видимо, исполнение ее ультиматума. Я поставила телефон так, чтобы она все видела и слышала. 

— Дорогой, — начала я спокойно. — У меня был интересный разговор с твоей мамой сегодня. 

Максим нахмурился: 

— Опять что-то не так? 

— Да нет, — улыбнулась я. — Она пыталась меня шантажировать. 

Максим остолбенел. 

— Что?! Шантажировать? Чем?! 

— Тем, что расскажет тебе одну историю из моего прошлого. Ту самую, про Андрея и весь тот кошмар. Она считает, что ты ничего не знаешь, и что это меня уничтожит. 

Максим рассмеялся. Громко, искренне. 

— Да ты что? Мам, ты серьезно? Мы с Мариной все это обсудили лет пять назад! Я все знаю, и это давно не имеет значения. Ты что, правда пыталась ее шантажировать этим?! 

Я посмотрела прямо в камеру телефона. На экране было видно, как Ирина Петровна побелела, ее рот открылся в немом ужасе и неловкости. 

— Именно так, — подтвердила я мягко. — Она требовала, чтобы я бросила работу, превратилась в домохозяйку и больше не "настраивала" тебя против нее. Угрожала рассказать тебе "правду" через неделю, если я не исправлюсь. 

Максим покачал головой, его смех сменился раздражением. 

— Мам, это уже ни в какие ворота не лезет. Шантаж? Ты понимаешь, на что ты пошла? Это грязно. Очень грязно. И глупо. Марина рассказала мне обо всем сама, давно. Мы не держим друг от друга секретов. Особенно таких. 

Он взял телефон. 

— Я сейчас не хочу с тобой разговаривать. Тебе нужно серьезно подумать о том, что ты сделала. До свидания. 

Он положил трубку, обнял меня. 

— Прости, что тебе пришлось это выслушивать. Она совсем с катушек слетела. 

— Ничего, — я прижалась к нему. — Я знала, что ты знаешь. Мне было… почти жаль ее. Она так поверила в свою хитрость. 

— А ты молодец, что сразу сказала. И что подыграла ей. Теперь она знает, что ее козыри – карточный домик. 

Я улыбнулась. Страха не было ни секунды. Было только легкое презрение к ее жалкой попытке посеять раздор там, где царила настоящая близость. Ее шантаж лопнул, обдав ее самой унизительной правдой: ее сын доверяет мне больше, чем ей. И это было ее самым большим поражением. А наше доверие? Оно только укрепилось. Ведь настоящие секреты не боятся света, особенно когда их несут в дар любви, а не в угоду шантажу.