Свекровь придумала, как ее сыну получить часть моей квартиры, но план провалился

— Оленька, ты же умница, — начала Наталья Васильевна, поправляя тканевую салфетку. — Вот и квартиру свою до брака купила. Но представь, если детей будет двое? В двушке тесно…

Я молча кивнула, ожидая подвоха. Ее идеи редко вращались вокруг удобства.

— Давай продадим твою квартиру, купим трешку! — она, казалось, радовалась идее. — Мы добавим немного, чтобы хватило. Семья должна жить просторно!

«Мы» — это она и сын? Мой муж Михаил, сидевший рядом, явно занервничал.

— Мама, мы не планируем пока… — начал он, но Наталья Васильевна перебила:

— Планировать надо заранее! Оля, ты же понимаешь: новая квартира будет общая. На двоих. На случай… — она сделала паузу, — всякого.

«На случай развода», — мысленно закончила я. Глаза свекрови блестели, как у кошки, высматривающей лазейку в курятник. Моя двухкомнатная, купленная еще до брака, должна была превратиться в их семейный актив.

— Спасибо за заботу, — улыбнулась я. — Но я не готова продавать квартиру.

Тогда началась осада. Наталья Васильевна звонила ежедневно: «Подумай о будущем!», «Миша тоже имеет право на достойное жилье!». Муж отмалчивался, будто надеясь, что буря пройдет стороной. Но однажды вечером, когда он попросил «хотя бы обсудить», я поняла: его мать научила его просить по «чуть-чуть».

— Половина новой квартиры все равно будет твоей, — говорил он. — А с мамиными деньгами…

— Новая квартира будет общей собственностью, — перебила я. — Сейчас моя — только моя. По закону.

Он замолчал. Закон — единственное, что его мать уважала больше, чем собственную хитрость.

Вечером Наталья Васильевна явилась без приглашения. Видимо, сын доложил о неповиновении.

— Оля, не будь эгоисткой! — начала она, не раздеваясь. — Семья — это общее!

— Общее — это когда честно, — сказала я, чувствуя уверенность. — Вы хотите, чтобы я рискнула своим, чтобы ваш сын получил половину. Без риска для вас.

— Какие подозрения! — она прижала руку к груди.

— Тогда давайте так: вы продаете свою квартиру, добавляете денег, и покупаем трешку на троих. Вы, мы, будущие дети. По 1/3 каждому.

Миша замер у окна, свекровь побледнела. Ее двухкомнатная — священная корова, которую она не отдала бы даже Богу.

— Это абсурд! — выдохнула она.

— Почему? Семья же должна быть вместе, — парировала я ее же интонацией.

Она ушла, хлопнув дверью. В глазах мужа читалось облегчение — наконец-то кто-то сказал «нет» вместо него.

Через месяц Наталья Васильевна извинилась. Больше о квартире не заикалась.