Свекровь пришла ко мне сразу, как только узнала, что я получила наследство

Дверной звонок прозвучал как тревога. Я только что разобрала почту – официальное письмо от нотариуса окончательно подтвердило: тетя Рита оставила мне свой небольшой, но такой своевременный домик в деревне и скромную сумму денег. Мысленно я уже перекрашивала стены в нашей тесной квартире и представляла, как сын наконец-то переедет в свою комнату, пусть и маленькую. 
 
И тут – она. Свекровь. Нина Петровна. Стояла на пороге с лицом, излучающим непривычную, подозрительную теплоту. В руках – коробка дорогих конфет, которые она обычно считала "бесполезной роскошью". 
 

— Ой, Анечка, родная! — заверещала она, проходя в прихожую. — Поздравляю тебя, милая! Какая радость-то! Мы так волновались за тебя, бедную, после всех этих хлопот с похоронами... 
 
"Мы волновались"? За все три дня, пока я занималась бумагами, она не позвонила ни разу. Но я промолчала, вежливо приняла конфеты. 
 
— Спасибо, Нина Петровна. Проходите, пожалуйста. Чайку? 
 
— Ой, не откажусь, золотко! — Она уселась на диван, заняв сразу полтора места, и устремила на меня пронзительный взгляд. — Ну, рассказывай! Сколько же тебе тетка-то оставила? Домик? Деньги? Наверное, приличную сумму? 
 
Меня покоробила эта настойчивость. Но я решила ответить уклончиво: 
 
— Да, домик в деревне и немного денег. Хватит на кое-какие нужды. 
 

— Ну конечно, конечно! — Она оживилась, словно только этого и ждала. — Вот я и думала, Аня, бедная ты моя, одна не справишься с такой ответственностью! Деньги – это же не игрушки! Их надо вложить с умом! Я ведь всю ночь не спала, все продумала для тебя! 
 
Она достала листок. На нем был аккуратный список. Мое сердце упало. Я уже догадывалась, куда ветер дует. 
 
— Во-первых, — начала она торжественно, — конечно же, нужно помочь нашей семье! Коле (моему мужу, ее сыну) давно нужен новый компьютер, старый уже еле дышит. Самый хороший, игровой! Ты же хочешь, чтобы муж был доволен? А Мише (своему внуку, моему сыну) — новый велосипед, тот, что он в магазине видел, с синей рамой. И сразу коньки на зиму, хорошие! А то что это за детство без радостей? 
 
Я слушала. Голос ее звенел в ушах. 
 
— Во-вторых, — она перевела палец ниже, — надо подумать и о нас, стариках! Мы с отцом так мечтаем о новой духовке! Наша-то совсем... И телевизор хочется побольше, для глаз полезнее. А еще... — она зашептала, — у меня тут одна знакомая, она такие чудо-капельки продает от всех болезней! Надо купить курс, это инвестиция в здоровье! 
 

Она продолжала перечислять: ремонт их дачи ("Мы же вас туда приглашаем!"), шуба для нее ("Зимы-то холодные!"), поездка для них в санаторий ("Нам отдых нужен!"). 
 
Она закончила, сложив листок. 
 
— Ну что, Анечка? Гениально, правда? Я же знаю, что для тебя лучше! Завтра же можно начать исполнять! 
 
Я подняла на нее взгляд. 
 
— Нина Петровна, спасибо за вашу... заботу. И за план. 
 
Она расплылась в улыбке, ожидая благодарностей. 
 
— Но, — продолжала я, — тратить мое наследство буду только я. У меня уже есть свои планы. 
 

Ее улыбка замерла. 
 
— Какие... какие планы? — выдавила она. 
 
— Во-первых, я делаю ремонт здесь, в своей квартире. Сыну нужна его комната. Во-вторых, часть денег откладываю на его будущее образование. В-третьих, домик в деревне требует минимального вложения, чтобы его можно было сдавать, это будет небольшой, но пассивный доход. И наконец, — я посмотрела ей в глаза, — я куплю себе новую стиральную машину. Моя уже десять лет служит верой и правдой. 
 
Губы свекрови подрагивали. 
 
— Но... но семья?! Коля?! Миша?! Мы?! — залепетала она. 
 
— Коля прекрасно зарабатывает и сам спланирует покупку компьютера, когда сочтет нужным, — ответила я твердо. — Миша получит велосипед на день рождения, как мы с Колей и договаривались. А ваши потребности — это зона ответственности вас и вашего мужа. Мое наследство предназначено для решения моих задач и обеспечения будущего моего сына. 
 

Я встала. 
 
— Спасибо еще раз за визит, Нина Петровна. И за конфеты. Но сейчас мне нужно заняться своими делами. Удачи вам с поиском духовки. 
 
Она поднялась, лицо ее было багровым от обиды и непонимания. Она что-то пробормотала про "неблагодарность", но я уже не слушала. Я проводила ее до двери и закрыла ее.