Свекровь вошла во вкус и просит моего мужа оплачивать ее кредиты в ущерб нашим планам
Я взглянула на Сергея, моего мужа, через край кружки. На его лице было выражение, которое я уже научилась читать как прелюдию к финансовым "новостям".
— Лен, придется помочь маме с кредитом, — он избегал моего взгляда, помешивая уже остывший кофе. — Там осталось немного, но без нас не справится.
— Опять? — Я поставила кружку. — Вера Ивановна только что расплатилась за тот злополучный холодильник, который брала два года назад! Помнишь, как мы полгода отказывали себе в поездке на море, чтобы закрыть ее просрочку?
— Знаю, знаю, — он вздохнул. — Но та история — старая. Сейчас речь о духовке.
— О духовке? — Я не поверила своим ушам. — У нее же была рабочая! Она ее раз в год включала на Пасху, чтобы кулич испечь!— Сломалась, говорит. А без духовки… ну, ты понимаешь. Купила хорошую, в кредит. — Сергей выглядел виноватым, как всегда, когда речь заходила о деньгах для его матери. — И вот теперь… платеж высокий, а пенсия маленькая.
Я молчала, глотая раздражение. Наши отношения со свекровью были… дипломатичными. Мы не ссорились открыто, но и теплоты особой не было. Она жила своей жизнью, полной, как мне казалось, совершенно ненужных приобретений, а мы — своей, постоянно подпитывая ее бюджет. Холодильник, который был ей не по карману, мы оплатили под видом "подарка" на юбилей. Теперь – духовка.
Через неделю мы были у нее. Новая духовка сверкала хромом на крошечной кухне, занимая непропорционально много места.
— Красота, правда? — Вера Ивановна погладила дверцу, как дорогую машину. — Умная, с конвекцией, грилем… Мечта!
— Очень современная, — кивнула я. — Дорогая, наверное?
— Качество требует вложений, Леночка! — Она взмахнула рукой. — Зато прослужит долго. Еще тебе достанется! — Она многозначительно посмотрела на Сергея и вздохнула театрально. — Только вот платить… Ох, и тяжело же. Пенсия ведь — копейки. Вот если бы кто поддержал…Я почувствовала, как Сергей напрягся рядом.
— Мам, мы подумаем, — пробормотал он.
Мы уехали.
— Сергей, — начала я дома. — У нас ведь свои планы. Этот ремонт в ванной. Новый ноутбук тебе для работы.
— Лен, она же мать! — в его голосе зазвучала знакомая нота мольбы и вины. — Жизнь у нее была не сахар. Хочется ей немного комфорта в старости… Мы же сможем немного подождать?
«Комфорт», — я сжала пальцы. Ее «комфорт» уже стоил нам моря и полугода строгой экономии. А ее жизнь? Работа на почте, тихая пенсия после смерти мужа. Никаких особых лишений, о которых он любил намекать. Мы не просили у нее денег, всегда помогали продуктами, лекарствами. Но ей вечно было мало. И вот теперь — духовка.— Сергей, это манипуляция. Чистой воды. Она прекрасно знала, что не потянет платежи, когда покупала эту «умную» плиту. И рассчитывала на нас.
Мы спорили несколько дней. Я приводила цифры, напоминала о наших целях. Он – о долге перед матерью. В итоге… в итоге он снова заплатил. Я молча отменила заказ на плитку для ванной. Кредит Веры Ивановны был закрыт. Она сияла, хвастаясь соседкам заботой «сыночка». Моя роль, как всегда, осталась за кадром.
Не прошло и двух месяцев, как Сергей сообщил за ужином:
— Лен… Мама стиральную машину купила. Нужно в субботу съездить, помочь подключить.
Внутри все закипало – усталость, обида, бессилие.
— Опять? — спросила я тихо. — В кредит? И снова в расчете, что мы спасем?
— Старая машинка постоянно текла… Она сама будет платить! — залепетал он.Я посмотрела на него – на моего доброго, слабого мужа, вечно разрывающегося между женой и матерью. Над ним, надо мной, над нашими планами снова нависла тень кредитного договора Веры Ивановны.
— Сергей, — сказала я холодно. — Послушай меня очень внимательно. Если я услышу еще хоть слово о новом кредите твоей матери, я оформлю сама. Самый большой кредит, какой дадут. На новую мебель, на технику, на что угодно. И выплачивать его будешь ты. Вторую работу искать. Лет пять, не меньше. Понял?
Он побледнел.
— Но мама… — начал он.
— Твоя мать, — перебила я его, — один раз выплатит кредит сама. И охота тратить деньги у нее, надеюсь, пропадет. А если я узнаю, что ты ей тайком помог – нам придется решать очень серьезные вопросы. Все ясно?
Он молча кивнул. В его глазах читалось и облегчение (что я не кричу), и страх, и стыд. Я вышла из кухни. В голове стучало: "Хватит". Хватит быть вечным спасателем чужих финансовых авантюр.
Комментарии
Добавление комментария
Комментарии