– Ты обязана обеспечить его потребности! – заявила свекровь, когда муж заикнулся о своей мечте

Я взглянула на часы — половина седьмого. Денис завязывал галстук в прихожей. Наша съемная однушка была тесновата, но уютна. Мои накопления, собранные еще до свадьбы, лежали в банке. Нашей целью была собственная квартира. 

— Не забудь в банк зайти сегодня, — напомнила я мужу. — Уточни детали по ипотеке. 

Он кивнул, поцеловав в щеку: 

— Скоро будет наша крепость. 

Я улыбнулась. За полгода брака мы притерлись. Денис был заботлив. Тень на наше счастье отбрасывала лишь его мать, Маргарита Петровна. 

Ее визиты были как нашествие: в самый неудобный момент. Не успел Денис скрыться за дверью, как раздалось это назойливое «дзинь». 

— А, молодуха! — Маргарита Петровна втиснулась без приглашения. — Дениска ушел? Опять голодный? 

— Доброе утро. Он позавтракал. 

— Бутербродом, небось! — Она проследовала на кухню, открывая холодильник. — Где суп? Где мясо? Мужчине нужна сила! 

— Он предпочитает легкое... 

— Ты не знаешь, что он любит! — перебила она. — Я тридцать лет кормила! А ты увела и моришь голодом! 

Спорить было бесполезно. Ее монолог длился вечность: о моей неспособности готовить, о том, что Денис «истощается на глазах». 

Вечером, за ужином (опять зашла «проведать»), Маргарита Петровна бурчала о ценах. Атмосфера была хрупкой. Вдруг Денис отложил вилку: 

— Видел сегодня потрясающий горный велосипед. Мечта... Но семьдесят тысяч — сейчас неподъемно. 

Маргарита Петровна сразу повернулась ко мне. Глаза сузились: 

— А у Анечки же есть накопления! Неужто на мужа жалко? Подари ему мечту! 

— Эти деньги на квартиру, Маргарита Петровна, — ответила я ровно, чувствуя, как сжимается желудок. — Мы договорились. 

— На квартиру? — она фыркнула. — Сыночек хочет здоровьем заняться, а ты скупишься? Какая же ты жена? 

— Велосипед — его желание. Прекрасное, но дорогое. Пусть копит сам, если хочет, — я посмотрела на Дениса. 

— Сам?! — Она вскочила. — Ты обязана обеспечить его потребности! 

— Мои приоритеты — жилье, а не личные траты, — ответила ей. 

— Личные траты?! — Ее голос взвизгнул. — Здоровье сына ты тратами называешь? Да как ты смеешь скупердяйничать! Должна отдать ему половину зарплаты, чтобы он распоряжался! 

Я посмотрела на Дениса. Его лицо было напряжено. 

— Мама! — голос прозвучал твердо. — Хватит! Аня права! 

Маргарита Петровна остолбенела. 

— Эти деньги — ее, накопленные еще до меня, — Денис смотрел на мать. — И они лежат на нашу квартиру. Я не имею на них права просто потому, что мне захотелось велосипед. И уж тем более Аня не обязана отдавать мне половину зарплаты! 

— Денисушка, но я же... — попыталась она вставить. 

— Нет, мама. Ты переходишь все границы. Каждый раз ты приходишь, оскорбляешь мою жену, пытаешься управлять нашими финансами, нашей жизнью. Это не твое дело! Аня — прекрасная хозяйка, замечательная жена, и она невероятно много работает. Наши деньги и наши решения — это только наше с ней дело. 

Маргарита Петровна была бледна. В ее глазах читались обида и растерянность. 

— Я хотела как лучше... — начала она. 

— Как лучше — это уважать наши решения и нашу семью, — тихо, но четко сказал Денис. — И извиниться перед Аней. 

Маргарита Петровна замерла. Казалось, прошла вечность. Она тяжело вздохнула, опустила плечи. 

— Анечка... — она произнесла с трудом. — Прости меня. Я перегнула палку. Не следовало так говорить. И лезть в ваши дела... Денис... он прав. Я пойду. 

Дверь закрылась тихо. Денис подошел, обнял меня. 

— Больше этого не повторится, — прошептал он. — Обещаю. Ты и наша квартира — главное. Велосипед подождет. Или я сам на него накоплю. 

Я обняла его в ответ, чувствуя, как камень с души падает. 

Через полтора года мы стояли в пустой, светлой однокомнатной квартире. 

— Крепость, — прошептал Денис. 

— Наша крепость, — улыбнулась я. 

В дверь осторожно постучали. Это была Маргарита Петровна. Она зашла нерешительно, оглядывая квартиру. 

— Красиво у вас... Поздравляю. — Она посмотрела на нас, и в ее взгляде читалось искреннее, хоть и немного грустное, принятие. — Молодцы. 

Она не стала задерживаться. Но ее уход был другим. Спокойным. Уважительным. Урок был выучен: наша семья — это мы вдвоем. И мы сами решаем, что для нее важно.