– Ты видел эту подвеску? Это ей любовник подарил, точно тебе говорю, – свекровь нашептывала мужу гадости обо мне

Перебирая шкатулку, я наткнулась на подвеску – миниатюрный скрипичный ключ. Это подарок мамы на окончание консерватории, лет десять назад. Носить перестала, с креплением возникли проблемы. Теперь решила отнести мастеру, вдруг надену. Положила ее на тумбочку в прихожей, чтобы не забыть. И забыла. На три дня. 

А потом она исчезла. 

Я обыскала все. Нигде. Странно, подумала я. Но списала на свою рассеянность. Пока вчера вечером не услышала шепот из кухни. Муж Тимофей мыл посуду, я зашла за стаканом воды. Свекровь, стоя к нему боком, почти прильнув к его уху, шипела с неподдельным сладострастием: 

— Ты видел эту подвеску? Золотую? На тумбочке валялась… Это ей любовник подарил, точно тебе говорю. 

Меня словно ударили. Я замерла возле двери. Тимофей промычал что-то невнятное: 

— Мам, ну что ты… Не выдумывай. Какие любовники? 

— А ты проверь! — настаивала Светлана Леонидовна, ее шепот стал громче, злее. — Уж я-то знаю, как эти бабенки себя ведут, когда нагуляют! Ты слепой, сынок! 

Тимофей резко хлопнул кран. 

— Хватит! — его голос прозвучал резко, но… с ноткой сомнения. — Не неси ерунду. 

Он вышел из кухни, нахмуренный, и чуть не врезался в меня. Взгляд его скользнул по мне, быстрый, испытующий. 

Эта тень в его глазах обожгла сильнее, чем сама клевета. Я молча прошла мимо, сердце колотилось. Ярость кипела во мне, но кричать или оправдываться сейчас – значило сыграть на ее поле. Нужны были доказательства. Железные.

Утром я отпросилась с работы. Поехала в ту мастерскую, куда недавно носила мамины серьги. Старый мастер, дядя Миша, сидел за лупой. Он всегда внимательно относился к учету. 

— Дядя Миша, — сказала я, улыбнувшись. — Помните, я недавно приносила отремонтировать золотые серьги-капельки, на одной крепление ослабло? Их делали у вас же, в 2005-м, на заказ для Елены Васильевны Дроздовой. Моей мамы.

Он почесал затылок, покопался в толстой потрепанной книге учета.

— Дроздова… Дроздова… — бормотал он. — А, вот! Серьги «Капелька», 585 проба, 18 мм. 12 октября 2005 г. Заказчик – Дроздов. Это ваш папа? Забирала Дроздова М. (дочь). Это вы?

— Да, это я, — кивнула я, дыхание перехватило. — А еще… В 2013-м, в июне. Маме делали подвеску. Скрипичный ключ. Тоже на заказ. 

Дядя Миша снова полез в книгу. Минуты тянулись долго. 

— Нашел! — объявил он. — Подвеска «Скрипичный ключ», 585 проба, 2.3 грамма. 15 июня 2013 г. Заказчик – Дроздова Е.В. Забирала… та же Дроздова М. (дочь). Тоже вы? Описание совпадает? 

— Совпадает! — выдохнула я. — Дядя Миша, можно мне копию этих записей? С печатью? Очень-очень нужно. 

Он посмотрел на меня с пониманием, достав печать: 

— Семейные дела? Бывает. Держи, дочка. 

Листок с четкими записями, датами, именем мамы и печатью мастерской лежал в моей сумочке. 

Вечер. За ужином царило напряженное молчание. Тимофей ковырял вилкой салат. Свекровь сидела с видом невинной овечки. 

— Светлана Леонидовна, — начала я холодно. — Вы вчера высказали Тимофею весьма… пикантное предположение относительно моей золотой подвески. Мол, подарок любовника. 

Свекровь побледнела.

— Я… Я ничего такого… — залепетала она. 

— О, ладно, — я улыбнулась. — Вы были очень убедительны. Поэтому я решила прояснить ситуацию раз и навсегда. 

Я достала листок и положила его перед Тимофеем. 

— Вот выписка из книги учета ювелирной мастерской «Злато», где моя мама заказывала эту подвеску в июне 2013 года. Видишь? Заказчик – Дроздова Е. В.. Забирала – Дроздова Марина (дочь). Это я. Мне было 23 года, я только закончила консерваторию. Мама подарила ее мне в честь этого события. — Я повернулась к свекрови. Ее лицо было багровым. 

Свекровь задыхалась, не в силах говорить. Тимофей вскочил. 

— Мама… — его голос дрожал. — Ты… Это ниже всякого плинтуса. 

Она попыталась что-то сказать, запинаясь, но он резко оборвал:

— Немедленно собирайся! И если ты когда-нибудь… когда-нибудь!… позволишь себе хотя бы слово против моей жены, можешь забыть дорогу в этот дом. Навсегда. 

Тимофей подошел, взял мои руки. 

— Прости… Я… Я даже на секунду… 

— Засомневался, — закончила я за него. — Потому что она твоя мать. Я понимаю. Но, Тимофей… — Я посмотрела ему в глаза. — Доверие – это не роскошь. Больше никогда. Никогда не позволяй никому, даже ей, ставить под сомнение то, что между нами. 

Он кивнул. В его взгляде я увидела не только любовь, но и твердую решимость.