— В декрете пусть сын сидит, а ты должна зарабатывать, — огорошила свекровь новым требованием

Я не спала третью ночь подряд. Сын, которому едва исполнилось четыре месяца, плакал из-за колик. Руки дрожали от усталости, когда я качала его, шепча: «Скоро все пройдет, малыш». Муж тихо переворачивался на другой бок в соседней комнате — завтра ему на работу.  

Свекровь пришла утром. Я открыла дверь в мятом халате, с пятном от молока на плече. Она окинула меня взглядом, будто оценивая бракованный товар, и прошла на кухню.  

— Кофе есть? — спросила она, ставя на стол коробку печенья «для внука».  

Пока я наливала кипяток в чашку, она начала:  
— Ты тут все сидишь, как прикованная. Пора бы уже деньги зарабатывать.  

Я медленно повернулась, пытаясь понять, не ослышалась ли.  

— Андрей (муж) может в декрет уйти. У них на работе так можно, — продолжила она. — А ты обязана содержать семью. Ребенку ведь сколько всего нужно.  

— Но я… я не готова, — выдавила я. Голос звучал слабо, даже для меня самой.  

— Готовиться некогда, — отрезала свекровь. — В моё время женщины и в поле рожали, и за скотиной смотрели. Ты что, слабее их?  

Она ушла, оставив на столе печенье и чувство, будто мне влепили пощечину.  

До её визита я считала, что мы с мужем — команда. Он работал, я вела дом и ребенка. Не идеально, но мы справлялись. Теперь же его мать вскрыла какой-то старый договор, о котором я не знала: оказывается, мое место не у детской кроватки, а в офисе.  

— Мама права, — сказал Андрей вечером, глядя в тарелку. — На мою зарплату мы не потянем садик потом. А если ты вернешься на работу сейчас…  

— Кто будет с сыном? Ты? — спросила я, и он заерзал.  

— Ну, декрет ведь можно разделить… Я почитал.  

Он «почитал». А я должна была бросить ребенка, который не отпускает меня даже в душ, и бежать в офис, где меня уже дважды спрашивали: «Когда планируете второго?»  

Свекровь звонила каждый день. Спрашивала, отправила ли я резюме. Напоминала, что «настоящие матери умеют все». Я молчала, прижимая к груди сына, который засыпал только под моё пение.  

Но через неделю давление дало трещину.  

— Хватит! — крикнула я в трубку, испугавшись собственной резкости. — Если вы так хотите, чтобы кто-то зарабатывал, забирайте внука и сидите с ним сами!  

Тишина. Потом гудки.  

Сейчас сын спит у меня на руках. Резюме не разослано. Свекровь бойкотирует нас, а муж робко предлагает «взять паузу».  

Я поняла две вещи. Во-первых, чужие планы на мою жизнь всегда будут громче моего усталого шепота. Во-вторых, если я сдамся сейчас, то потом не смогу смотреть в глаза сыну, когда он спросит: «Почему ты меня не защитила?»  

Поэтому завтра я скажу мужу, что никуда не уйду из этого декрета. А если его мать снова заговорит о «настоящих матерях», предложу ей провести день с нами. Всего один. Без кофе, печенья и нотаций.  

Может, тогда она поймет, что моя работа здесь — и есть самая важная.