В этот раз готовить не смогу, – я просто хотела быть гостем на празднике, а не кухаркой у свекрови

Сегодня я наконец сказала «нет». Три года я была кухонной рабыней на всех семейных праздниках. Три года моя жизнь превращалась в бесконечную готовку – после смены в ресторане я мчалась к плите свекрови Анны Петровны. А сегодня – юбилей свекра. И я сорвалась. 

Телефон зазвонил. Голос Анны Петровны бодр, как всегда перед «генеральным сражением» за столом. 

— Елена, меню обсудим? Твои фирменные салаты, закуски… Горячее, конечно, тоже твое. Торт наполеон – без вариантов! 

Я вдохнула полной грудью. 

— Анна Петровна… В этот раз я не смогу готовить. 

Представила ее лицо – брови вразлет, губы в ниточку. 

— То есть как это «не смогу»? — Голос стал ледяным. — Раньше справлялась, а теперь вдруг не можешь? Звездная болезнь, Леночка? 

Я закрыла глаза. 

— Нет. Я просто смертельно устала. Хочу один праздник прийти гостем. Просто сесть за стол. Поздравить Николая Федоровича. 

— Сесть за стол? — Ее смех прозвучал фальшиво и зло. — А кто будет его накрывать? Салаты резать? Горячее ставить? Я одна, старая, должна горбатиться? 

— Можно заказать из кейтеринга, — предложила я слабым голосом. — Или я приду позже, на кофе… 

— Ничего не надо! — Отрезала она резко. — Раз не хочешь помогать – не приходи вообще! Мы прекрасно обойдемся! Без тебя праздник будет еще лучше! 

Отбой. Я стояла, прижав телефон, чувствуя странное облегчение сквозь обиду. 

* * *

На юбилей я не пошла. Вечером разрывался телефон. Сначала СМС от мужа, потом – взволнованный звонок его сестры, Кати. 

— Лена, ты где? Тут просто кошмар! — Катя почти шептала. — Бабушка решила «обойтись»… Все из супермаркета! Салаты в пластике, какая-то резиновая курица… Торт в коробке, даже свечек нет! Дед сидит, улыбается через силу. Все шепчутся: «Где Лена? Где ее еда?» 

Я слушала, и сердце сжималось то от боли за деда, то от горького удовлетворения. 

— А Анна Петровна? — спросила я. 

— Багровая! — выдохнула Катя. — Крутится как белка, пытается всех накормить этой… дрянью. Но дядя Витя прямо спросил: «Анна, где же фирменный лосось Лены? Мы ради него приехали!» Она сквозь зубы: «Занята! Работа ей важнее!» А тетя Марина, знаешь, она всегда прямолинейная, позвонила тебе при всех! И ты ей сказала… что бабушка тебя не пригласила. Все услышали! 

Я подтвердила. В трубке послышался шум гостей и явственно – возмущенный голос тети Марины: 

— Анна Петровна! Как же так? Сами сказали не приходить, а теперь на Лену грехи сваливаете? Без нее праздник – не праздник! Мы уезжаем! 

— Лен, — голос Кати стал тише, — тут уже несколько человек собрались уходить. Дедушка чуть не плачет. Бабушка в истерике заперлась на кухне. Праздник разрушен. И все… все на ее совести. 

Я положила трубку. На душе было тяжело и… пусто. Я не хотела такого фиаско. Я просто хотела отдохнуть. Побыть родственницей, а не прислугой. Но Анна Петровна видела во мне только бесплатную рабочую силу. Ее «незаменимость» обернулась позором. 

Прошло несколько дней. Тишина. Ни звонка от свекрови, ни извинений. Только сообщение от Кати: «Бабушка в депрессии. Все родственники только о тебе и говорят, просят рецептов. Она проиграла, Лен. По всем фронтам». 

Я не чувствовала победы. Только усталую горечь. Я сказала «нет» эксплуатации. И родня, пусть и таким болезненным образом, показала свекрови: без уважения – нет ни праздника, ни семьи. А я… я просто хотела быть гостьей. Хотя бы раз.