– Вы обязаны переехать ко мне, – заявила свекровь, когда одна поселилась за городом

Тишина загородного дома, куда моя свекровь, Маргарита Степановна, перебралась полгода назад, в тот вечер была особенно гнетущей. Мы приехали на выходные – помочь с садом, привезти продукты. Воздух пах свежестью, но в гостиной, за чаем, повисло напряжение. Маргарита Степановна отставила чашку с характерным звоном. 

— Ну что, дети, — начала она, глядя куда-то мимо нас, — я тут все обдумала. Жить одной в таком доме – чистое безумие. Пустота. Вы обязаны переехать ко мне. Здесь места хватит на всех. 

Я остолбенела. Мой муж, Андрей, закашлялся. 

— Мам, о чем ты? — выдохнул он. — У нас же работа в городе! Квартира... 

— Работу можно поменять! — отрезала свекровь. — Или ездить. Многие так делают. А квартиру сдадите – дополнительный доход. Здесь воздух, природа, тишина! Для будущих детей – идеально. Вам же пора о потомстве думать, а не в этой каменной коробке ютиться. 

Ее тон не предполагал дискуссии. Это был ультиматум, озвученный с ледяной уверенностью. Меня бросило в жар. Представить только: каждый день по три часа минимум в пробках или в переполненной электричке туда и обратно? Мой проект, который вот-вот выйдет на финальную стадию? Карьерный рост Андрея, связанный с постоянным присутствием в офисе? Это был сценарий кошмара. 

— Маргарита Степановна, — осторожно начала я. — Мы очень благодарны за заботу, за приглашение... Но вы же понимаете, для нас это физически невозможно. Дорога отнимает уйму времени и сил. Мы просто не успеем ни на работу, ни домой... 

— Неужели ваша работа важнее семьи? — в ее глазах вспыхнули обидные искорки. — Важнее здоровья? Важнее того, чтобы я тут одна, как перст, сидела? Вы обязаны! 

Андрей нахмурился. Я знала, он разрывается между чувством долга к матери и здравым смыслом. 

— Мама, — сказал он твердо, положив руку поверх моей. — Мы тебя очень любим и будем часто приезжать. Помогать. Но переезжать... Мы не можем. Работа, обязательства... Это нереально. Да и с детьми пока рано. 

— Ах, так? — ее лицо стало каменным. — Значит, вам и дети не нужны, раз о карьере думаете? И старуха-мать – обуза? Понятно. 

Тишина после этих слов была громче крика. Мы попытались что-то объяснить, говорить о логистике, о графиках, о том, что она сама могла бы сдавать комнаты в огромном доме, если одиноко... Но она уже не слушала. Видела только отказ. Предательство. 

Обратная дорога в город прошла в тяжелом молчании. 

— Она не права, — тихо сказал он наконец. — Совсем не права. Но на вину давить умеет. 

— Знаю, — кивнула я, глядя на мелькающие в сумерках огни. — Мы предложили варианты – чаще приезжать, помочь найти ей компанию здесь... Но она хочет только полного контроля. Наших жизней. 

С тех пор звонки от Маргариты Степановны стали реже и холоднее. Приезды – формальностью. Ее обида витала в просторных комнатах загородного дома тяжелым, невысказанным укором. Мы были "неблагодарными", "эгоистами", поставившими карьеру выше семьи. 

Она так и не поняла главного: мы не отказывались от нее. Мы отказались от идеи растворить свои жизни в ее воле, превратить каждое утро в гонку по пробкам, а каждый вечер – в путь на износ. Любовь и забота не должны требовать жертвы собственным будущим. Мы были готовы быть рядом, но не ценой потери себя. А это, похоже, было единственное, чего она хотела.