Вы все тут только ноете! – муж организовал отдых для нас и наших родителей, а они оказались недовольны условиями в отеле

Молчание повисло в холле отеля после высказывания Дениса. Мой муж, обычно спокойный как скала, только что сорвался. Не выдержал. Я стояла как вкопанная, глядя, как он толкает тяжелую дверь и исчезает в вечерних сумерках. В ушах еще звенели его слова: 
 
— Хватит! — крикнул он, и его голос, обычно такой надежный, дрогнул от горечи. — Я не слуга! Я хотел просто побыть семьей! А вы… вы только и можете, что ныть! 
 
В номере воцарилась тишина. Все пятеро – моя мама Галина Петровна, папа, родители Дениса, и наш десятилетний сын Тима – смотрели то на захлопнувшуюся дверь, то на меня. Мама первая обрела дар речи, брезгливо ткнув пальцем в плетеное кресло: 
 

— Ну и нравы! В приличном месте так не кричат! И мебель тут… Алис, ты видела эти подлокотники? Изнаночная сторона просто… 
 
— Ба, хватит уже! — неожиданно рявкнул Тима, вскочив с диванчика. — Папа прав! Вы все тут только и делаете, что ноете! Отель плохой, море далеко, кондиционер шумит, еда не та! Папа старался! Он водил нас в кафе на набережной, помнишь, где тебе креветки так понравились? Он бегал к администратору, когда тебе дуло! А вы… вы просто гады! 
 
Он выбежал на балкон, хлопнув стеклянной дверью. Мама аж подпрыгнула: 
 
— Гады?! Внук меня гадом назвал?! Аркадий Иванович, вы слышали? Это что за воспитание?! 
 
Отец Дениса, Аркадий Иванович, тяжело вздохнул. Он редко включался в перепалки. 
 

— Галина Петровна… Может, и правда хватит? — тихо сказала моя свекровь, Анна Васильевна. — Место, конечно… не «Ритц-Карлтон». Но воздух чудесный, море теплое… Денис-то хотел как лучше. Собрать всех. Вон, даже сестра Алисы, Катя, отказалась — «сессия внезапная». Хотя мы все знаем, ей просто этот «треш-отель» не по статусу. 
 
Моя мама надула губы. 
 
— А почему, собственно, мы должны мириться с этим? — ее голос зазвенел обиженной несправедливостью. — Если Денис не потянул приличное место, может, стоило взять три хорошие путевки? Для нас троих — меня, Алисы и Дениса. Остальные… ну, как-нибудь в другой раз. Тимофей, конечно, мал еще для таких курортов… 
 
Тима, прильнувший ухом к стеклу балконной двери, фыркнул громче ветра. 
 
— Да уж, я «не дорос», а ты, баб Галя, доросла? Ты вон и до моря-то ленишься идти! Все на такси! 
 

Мне стало дурно. Весь этот кошмарный день, нет, всю эту кошмарную неделю, я старательно играла роль идеальной невестки и жены. Улыбалась, когда внутри все кипело. Прятала свое разочарование, потому что и мне мечталось о мягком полотенце и бассейне под окном, а не об этом совдеповском корпусе. Но я молчала. Пыталась сглаживать. А Денис… Денис вынес все на себе. Его попытки угодить, его беготня, его тихое отчаяние, когда он слышал очередную колкость за спиной… И его срыв. 
 
Слова Тимы, грубые, но честные, стали последней каплей. Во мне что-то надломилось. Я больше не могла притворяться. 
 
— Мама, папа. Анна Васильевна, Аркадий Иванович. Вы слышали, что сказал Денис? Он не об отеле. Он о нас. О нашей семье. Он думал, что совместный отдых — это про единство. Про поддержку. Про то, чтобы быть вместе. А оказалось… — Я обвела их взглядом. — Оказалось, что главное — это шведский стол и халаты с логотипом? Что дороже? Комфорт или твой сын, твой зять, который едва удержался на плаву в этом году и все равно привез всех сюда, потому что хотел видеть нас рядом? 
 
Мама открыла рот, но я подняла руку. 
 

— Нет, мам. Сейчас моя очередь. Я тоже виновата. Я молчала. Позволяла вам пилить его. Потому что боялась конфликта. Боялась испортить вам «отдых». Но какой это отдых, если мы отравляем его тому, кто все это организовал? Кто хотел нам добра? 
 
Я подошла к балконной двери, открыла ее. Тима стоял, упершись лбом в перила, его плечи вздрагивали. 
 
— Пойдем, сынок, — сказала я мягко. — Пойдем искать папу. Потому что семья — это не про отели. Это про то, чтобы быть рядом, когда трудно. Даже если нет кондиционера. 
 
Я взяла Тимофея за руку. Его ладонь была горячей и влажной. Мы вышли в теплый вечерний воздух. Нам нужно было найти Дениса. Извиниться. Сказать ему самое главное: что он дороже любых пятизвездочных иллюзий. Что наша семья, пусть треснувшая сегодня по швам, все еще стоит того, чтобы за нее бороться.