Я не буду вас стричь, пока не помоетесь, — отказала клиенту, от которого пахло помойкой

Я работаю парикмахером уже двенадцать лет. За это время ко мне приходили самые разные люди: пьяницы с похмелья, подростки, желавшие стать похожими на рок-звёзд, старушки, которые боялись, что я «отрежу им ухо». Научилась находить подход ко всем. Но одно правило никогда не нарушала — гигиена. Мои инструменты стерильны, полы вымыты, а клиенты знают: если у тебя вши или грибок — сначала к врачу, потом ко мне.  

В тот день было жарко. Кондиционер гудел, пытаясь спасти салон от духоты. Запись на стрижки расписана до вечера, но я попросила коллег взять пару клиентов — голова раскалывалась. Когда в дверь вошёл он, я сразу поняла: будет сложно.  

Мужчина лет сорока, в потёртой куртке, с волосами, слипшимися от жира. Но дело было не во внешности. Запах. Резкий, кислый, как от мусорного контейнера в летний зной. Даже лак для волос не перебивал его. Клиенты в зале заёрзали, а моя помощница Маша, подавая ему накидку, едва сдерживала гримасу.  

— Садитесь, — сказала я, надевая перчатки. Он плюхнулся в кресло, и меня накрыла волна смрада. Глаза заслезились.  

— Боковины под ноль, сверху чуть короче, — буркнул он, разглядывая себя в зеркало.  

Я взяла расчёску. Его волосы слиплись в жёсткие пряди. Под ними — красные пятна на коже.  

— Извините, но я не могу вас постричь, — сказала я, отодвигаясь.  

— Чего? — он повернулся, брови съехали к переносице.  

— Вам нужно сначала помыть голову. И… всё тело. У вас раздражение на коже, возможно инфекция. Я не имею права рисковать здоровьем других клиентов.  

Он встал, сбивая подол накидки. Лицо покраснело:  

— Ты что, меня унизить решила? Думаешь, я бомж?  

— Нет. Но запах — не просто дискомфорт. Это вопрос санитарии. Вон даже Маша окно открыла, — кивнула я на помощницу, которая торопливо проветривала помещение.  

— Плачу деньги — стриги! — он швырнул накидку на пол.  

Клиенты замерли. В зеркале я видела, как пожилая дама за моей спиной прикрыла ладонью нос.  

— Не буду вас стричь, пока не помоетесь, — повторила я твёрдо. — Рядом баня, час — и вы вернётесь. Или можете пойти к другому мастеру.  

Он что-то пробормотал про «дуру» и хлопнул дверью. В салоне повисла тишина, потом раздался смешок подростка с ирокезом у кассы:  

— Жёстко, но справедливо.  

Вечером муж спросил, не боялась ли я, что тот мужик вернётся с кулаками. Нет. Страшно было в другой момент — когда после его ухода ко мне подошла та самая пожилая клиентка.  

— Спасибо, — сказала она. — У моего сына был рак. После химии иммунитет как у младенца. Ваша принципиальность — это важно.  

С тех пор пару раз видела того мужчину у магазина. Чистый, гладко выбритый. Не здороваемся. Но, кажется, он меня узнаёт.  

Коллеги говорят, что я потеряла клиента. Зато приобрела репутацию «стервы с принципами». Пусть. Лучше быть стервой, чем видеть, как кто-то, сжав зубы, терпит вонь из-за моей вежливости.  

Границы — как ножницы: если их не заточить, перестают резать. Я не прошу людей быть идеальными. Просто напоминаю: мой салон — не помойка. И своё достоинство, и чужое здоровье дороже страха показаться грубой.