Я не могу жить одна после развода – золовка умоляет меня пустить ее в нашу квартиру

Дверной звонок пробился сквозь тишину субботнего утра. Я оторвала взгляд от детской пирамидки, которую собирал Саша. Нежданные визитеры всегда несли тревогу. На пороге стояла Ирина, моя золовка. Ее глаза были умоляющими, что пугало больше привычной надменности. 

— Лен, впусти. Поговорить надо, — в голосе слышалось знакомое требование. 

Я пропустила ее. Она не стала снимать пальто, прошла в гостиную. 

— Я не могу больше, — выпалила она, опускаясь на диван. — Съемная комната, эти соседи... Это ад. Я не могу жить одна после всего! Ты же понимаешь? 

Понимала ли я? Понимала слишком хорошо. Но мой ад был позади, я выбиралась из него по кусочкам. 

— Ирина, мне жаль, что тебе тяжело. Но что я могу сделать? 

Она вскочила, глаза загорелись надеждой. 

— Пусти меня сюда! Временно! У тебя же две спальни! Саша маленький, он может с вами спать. А я тихо-мирно, не помешаю! Помогу даже! 

Идея ее присутствия здесь, в моем доме, казалась абсурдной. Мы никогда не находили общий язык с ней. 

— Нет, Ирина. Ты не можешь жить здесь. Нам нужен покой. 

Ее лицо скривилось. 

— Нет?! Ты отказываешь родне? В трудную минуту?! 

— Родне – да. Но трудная минута – понятие растяжимое. — Я держала ее взгляд. — У тебя есть другой вариант. Твоя мама. Она живет одна в большой квартире. Ей тоже одиноко. Почему бы тебе не пожить с ней? Поддержите друг друга. 

Реакция была мгновенной и яростной. Ирина вспыхнула: 

— С мамой?! Ты с ума сошла?! С ней не уживется никто! Она вечно ворчит, контролирует каждый шаг! Это невозможно! Я лучше на улице ночевать буду! 

Ее гнев, такой искренний и направленный на собственную мать, обнажил всю глубину эгоизма. Она требовала моего пространства, моего покоя, но отвергала кров родного человека из-за бытовых неудобств. Это было слишком. Я подошла ближе. 

— Тогда выбор за тобой, Ирина. — Каждое слово я отчеканивала. — Я тоже когда-то прошла через ад развода, чтобы построить здесь жизнь для себя и своего сына. Тишину. Безопасность. Без постоянных упреков, без чужих драм, без необходимости оглядываться. Ты говоришь, не можешь жить одна? Учись. Я имею право на покой в своем доме. Так же, как ты имеешь право выбирать – терпеть соседей, искать другую комнату или пытаться найти общий язык с матерью. 

Она смотрела на меня, как на чужую. Гнев сменился растерянностью, потом холодной ненавистью. Она молча схватила сумочку, резко двинулась к двери.

— Живи в своем уютном мирке, — прошипела она, уже на пороге. — Посмотрим, надолго ли его хватит. 

Я не ответила. Где-то в комнате зазвенели колечки пирамидки – Саша продолжал играть, не ведая о буре, только что пронесшейся у нашего порога. Воздух, еще минуту назад отравленный чужими претензиями, начал очищаться. Я сделала спокойный вдох. Я буду защищать покой семьи, особенно от таких наглых посягательств.