– Я размещусь в большой комнате, а вы поживете на кухне, – объявила нам свекровь, приехавшая в гости

Год мы с Димой выбивались из сил, копили, ремонтировали эту однокомнатную буквально по кирпичику. Каждая трещинка на стене, замазанная своими руками, каждый выбранный вместе оттенок обоев. Большая комната – наша спальня и тихая гавань – стала символом этой маленькой победы над обстоятельствами. Мы наконец-то обрели свое пространство. 

И вот звонок в дверь. На пороге – свекровь, Валентина Петровна, с чемоданом и видом полководца, вступающего на завоеванную территорию. Объятия, поверхностные расспросы о дороге, чай на кухне. А потом, отхлебнув из бокала, она ставит его со звонким стуком и произносит: 

Я посмотрела на Диму. Он ковырял ложкой в чашке, молчал. 

— Валентина Петровна, — мне пришлось говорить за обоих, — на кухне, конечно, можно переночевать, но это неудобно для моей спины. Мы же гостей не ждали, не подготовились.  

— Что значит неудобно? Молодые, потерпите! Мне же нужен комфорт, я человек пожилой. 

— Нам тоже нужен комфорт, — парировала я, чувствуя, как Дима под столом тронул мое колено – предостерегающе. Я убрала ногу. — И наша спальня – наше личное пространство. Мы не готовы его освобождать. 

Дима заговорил, но не в мою пользу: 

— Нет, Дима, — перебила я его твердо. — Мы будем спать у себя... Сейчас же поезжай в ближайший магазин и купи хорошую раскладушку. Самую удобную, какую найдешь. Поставим ее прямо здесь, на кухне. Для гостей. 

Свекровь покраснела. Дима увидел мое выражение лица – и безмолвно встал, потянулся за ключами. Свекровь отодвинула чашку. 

— Вот как? На раскладушку свою старуху мать сплавить? Комфорта я, значит, не заслуживаю в доме родного сына? 

— Вы заслуживаете гостевого места, которое мы можем предоставить с комфортом, — ответила я. — Раскладушка будет новая, с ортопедическим матрасом. Вполне удобно. 

Утром свекровь была уже одетая, с чемоданом. Лицо было каменным. 

— Я уезжаю. Видимо, мое присутствие здесь излишне. Комфортных условий, как я понимаю, вы обеспечить не в состоянии. И уважения к старшим – тоже. 

Она не стала даже пить чай. Дима, бормоча что-то невнятное, повез ее на такси до вокзала. Вернулся мрачный, но отчитывать меня не стал. Видимо, понял границу, которую я провела. 

Я зашла на кухню. Пустая раскладушка, еще теплая от недовольного тела свекрови, казалась не символом поражения, а трофеем. Я потрогала поверхность матраса. Да, возможно, я жестокая невестка. Но этот дом, это пространство – оно наше. Выстраданное. И защищать его – мое право. Простое человеческое право на свой угол.