Я решила отдать своего ребенка в интернат и развестись

Господи, куда я смотрела, когда вступала в брак? О чем я размышляла все эти годы? Как изменился этот человек? — крутились мысли в моей голове, словно я оказалась в каком-то неопределенном трансе. Уже не доходили до меня его крики. Сцена в кухне разворачивалась передо мной медленно, словно в замедленной съемке — стаканы, тарелки и прочая посуда мелькали вокруг меня. По стенам медленно стекал борщ из кастрюли, которую я оставила на плите всего полчаса назад. Этот разговор я готовила очень долго, перебирала варианты, играла с ними. И в итоге сказала: 

- Прости, Гена. Я больше не люблю тебя и хочу развода. 

Скандалы, обвинения и отсутствие близости сопровождали нас уже давно.

«Неужели все это время он ничего не чувствовал? Неужели для него наш обыденный быт был нормой?» — мне пришло в голову, и я молча ушла, закрывшись в ванной комнате. Это место стало единственным прибежищем для меня на некоторое время.

Когда я выходила замуж, разница в наших возрастах на десять лет сказывалась в положительном ключе. Он был на пике своих сил, опытный в каждой сфере жизни, преподаватель в нашем институте. Я же была молода и полна жизненного оптимизма, только что закончив институт и ничего не знающая о жизни.

Наши отношения развивались стремительно. Через три месяца после первого свидания мы поженились. Весь период влюбленности пронесся быстро, вероятно, потому что он начался сразу после моего выпускного.

После института я работала юристом менее года, затем ушла в декретный отпуск. Мы с Геной с полной ответственностью готовились к рождению ребенка, обустраивали детскую комнату, закупали мебель. За это время ни разу мы серьезно не поссорились.

Рождение ребенка радикально изменило нашу семейную жизнь и нашу жизнь в целом. Наш мальчик оказался особенным — его проблемы с физическим и психическим развитием потребовали максимального внимания. В это время работа для меня была невозможной — ребенок требовал заботы круглосуточно. Мои редкие выходы за пределы дома сводились к посещениям больниц и центров реабилитации, иногда коротким прогулкам во дворе.

Во двор я выходила редко, предпочитая тишину и пустоту детских площадок. Не было ни стыда, никого, перед кем мне могло быть стыдно. Петя был опасен для своих сверстников и даже для старших ребят.

- Ладно, я для тебя уже стар, — раздраженно кричал Гена сквозь дверь в ванную, — как Петя без тебя? Как он будет жить без нас?
- Он будет в интернате, — спокойно ответила я. — Там ему обеспечат все необходимое. Специалисты знают, как справляться с такими случаями.
Долго искала я для себя ответ на этот вопрос. И только когда я признала перед собой, что начинаю бояться своего сына, стало легче на него отвечать. Сейчас он уже не просто "особенный" ребенок, а крепкий, физически развитый человек почти в двадцать пять лет, с бурными гормональными изменениями.

- Я отдал всю жизнь тебе и Пете, — Гена переходил на истерику, стуча в дверь все настойчивее. — А ты все бросаешь. Предательство по отношению ко мне и к сыну.

Упрекнуть его в том, что он отошел в сторону и перестал участвовать в семейной жизни, я не могла. Он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить меня и нашего "особенного" Петю.

Зарплаты преподавателя в институте не хватало ни на что. Гена оставил свою работу и взялся за другие, которые приносили бы хоть какой-то доход. Он занимался ремонтом квартир, машины, покупал и продавал автомобили, строил дома.

Он старался баловать меня скромными подарками, радовать цветами и предоставлять мне время от времени возможность отдохнуть от забот о сыне. Но я не замечала, как из уверенного в себе, интеллигентного человека он превратился в трудягу, для которой важен только физический труд. Чем он тяжелее работал, тем больше зарабатывал.

Сейчас разница в возрасте в десять лет стала проблемой. В свои почти шестьдесят он как работник физического труда уже не востребован. Вернуться к интеллектуальной работе ему не удалось. Он отстал от жизни.

- Гена, пойми. Ты уже не тот человек, которого я полюбила, — спокойно ответила я через дверь. — Между нами уже давно нет общего языка.

Я вижу свою перспективу и готова двигаться вперед. Мне всего сорок восемь. Курсы личностного роста и саморазвития, которые я начала посещать год назад, вдохновили меня. Я способна наверстать упущенное, увидеть то, чего прежде не замечала, почувствовать то, что раньше не чувствовала. Я могу это сделать, и я этого достойна. Но для этого мне нужно обрубить все связи, что держат меня на месте. Нужно обрубить все якоря.