— Я тебе позволю выйти за сына, если оформишь на него половину квартиры, — заявила мать жениха

Людмила Михайловна позвонила в понедельник, ровно в десять утра. Как бухгалтер перед отчетным периодом — точная, холодная.  

— Встретимся в «Шоколаднице»? — не спросила, а приказала.  

Я кивнула в трубку, забыв, что меня не видят. 

Она сидела у окна, поправляя перчатки с таким видом, будто готовилась к казни — не своей.  

— Садись, Аня. — Людмила Михайловна не стала ждать моего «здравствуйте». — Ты умная девочка, поэтому говорить будем без соплей.  

— Марк тебя любит, — начала она, будто констатировала диагноз. — Но он всегда слушается меня. Всегда. Если я скажу «нет» вашей свадьбе…

 Она сделала паузу, доставая из сумки папку. — Вот договор дарения. Полквартиры на Марка — и я не стану мешать.  

Моя двухкомнатная квартира — не подарок жениха, не ипотека. Бабушка оставила, выцарапав из коммуналки. 

— Вы… шутите? — выдавила я.  

— Напротив. — Она провела ногтем по бумаге. — Марк — единственный сын. Ему нужна гарантия.  

— Что ты не выгонишь его, когда наиграешься в семью.  

Я представила Марка: тридцать лет, менеджер в папиной фирме, каждое утро звонит маме «доброе утро». 

— Если он ваша марионетка, зачем вам моя квартира? — спросила я, сжимая стакан. 

— Ты не поняла. — Людмила Михайловна наклонилась. — Это не про деньги. Это проверка. Готова ли ты поставить Марка выше своих интересов. Семья — это жертвы.  

Я резко встала.  

— Смотри, — она ухмыльнулась, не теряя темпа, — без моего благословения он и шага не ступит. Проверь.  

Марк пришел вечером с пионами — моими любимыми. 

— Мама сказала, вы поссорились… — начал он, гладя кота, который вывернулся и ушел.  

— Она потребовала полквартиры. Иначе наш свадьбы не будет.  

Он хлопал глазами.  

— Ты слышишь себя? Твоя мама ставит ультиматум, а ты говоришь о бумажках?  

— Она хочет как лучше! — он вспыхнул, впервые повысив голос. — Ты не понимаешь, каково это — быть ей должным! Она в меня вкладывала… 

— И что? — перебила я. — Теперь я должна платить за твою благодарность?  

Он замолчал.  

— Марк, — я села напротив, — скажи, что будешь жениться на мне, даже если мама против.  

Он заморгал, губы дрогнули. 

— Я… не могу так с ней. Ты же знаешь… 

Вещи Марка стояла у порога, когда Людмила Михайловна позвонила в дверь.  

— Ну что, передумала? — она шагнула в прихожую, оглядывая коробки.  

Ее скулы задрожали.  

— Ты пожалеешь! Без нас ты…  

— Умру старой девой? — рассмеялась я. — Лучше одна, чем с вашим мальчиком на поводке.  

Дверь захлопнулась.