Я в прислуги не нанималась, и квартира ваша мне не нужна, – разрушила планы свекрови одним махом

Свекровь разливала чай. Ее пальцы, украшенные перстнями, неторопливо двигались, но холодные глаза не отрывались от меня. Я знала этот взгляд. Он предвещал «важный разговор».  

— Ты же понимаешь, Алина, мы семья, — начала она, отхлебнув чай. — И семья должна держаться вместе.  

Мой муж, Максим, сидел рядом. Его покорность раздражала меня еще со свадьбы, но сегодня это грозило стать проблемой.  

— Мы с отцом Максима решили помочь вам, — продолжила свекровь, выкладывая на стол ключи. — Вот квартира в центре. Трехкомнатная. Вы переезжаете, а я... — она сделала паузу, будто давая мне время восхититься, — буду жить с вами.  

Я посмотрела на ключи — стальные, красивые. И совершенно ненужные.  

— Зачем? — спросила я, хотя догадывалась.  

— Ну, ты же не работаешь! — она хмыкнула, будто это было очевидно. — Сидишь дома, рисуешь свои графики... Это несерьезно. А так будешь помогать по хозяйству, готовить, ухаживать. Я научу тебя, как содержать дом.  

Максим поднял глаза. В них читался испуг. Он знал, что я не стану молчать.  

— Я не безработная, — проговорила я, чувствуя гнев. — Я фрилансер. И мой доход покрывает половину наших расходов. А «сижу дома» потому, что мне так удобно.  

— Фрилансер, — повторила она, будто это ругательство. — Ты же целый день одна! Чем ты занята?  

— Работой, Ирина Петровна. Которая, кстати, требует тишины и времени.  

Свекровь не сдавалась.  

— Всё равно. Переезжайте. Квартира ваша, а ты займешься домом как положено. Я присмотрю за тобой.  

Максим потянулся за чашкой, но я резко встала, заставив его вздрогнуть.  

— Я в прислуги не нанималась, — сказала я четко. — И квартира ваша мне не нужна.  

Свекровь побледнела, не ожидая такого поворота.  

— Ты... отказываешься? — прощебетала она. — От моей помощи?  

— От условий, — поправила я. — Я не ваша домработница. И не собираюсь ею становиться.  

Максим вскочил, пытаясь вставить что-то примирительное, но я уже надела пальто. Сердце колотилось:  

— Спасибо за чай.  

Дома мы ругались.  

— Ты унизила ее! — кричал Максим, мечась по кухне. — Она хотела как лучше!  

— Как лучше для кого? Для себя. Чтобы контролировать меня. Ты действительно хотел, чтобы мы жили с ней? Готовил бы ты ужины по ее рецептам? Слушал, как она учит тебя «правильно» хранить носки?  

Он замолчал, уткнувшись в окно. 

— Она моя мать, — пробормотал он.  

— А я твоя жена. Или ты забыл?  

Он обернулся. В его глазах была растерянность мальчика, которого застали за шалостью. Я подошла ближе: 

— Мы не дети, Макс. Нам не нужна нянька. Или тебе нужна?  

— Нет. Просто... Она всегда так.  

— Значит, пора перестать это терпеть.  

На следующее утро свекровь звонила. Я не взяла телефон. Когда Максим вернулся с работы, его лицо было бледным.  

— Что будем делать?  

— Жить, — сказала я просто. — Как жили. Работать. Путешествовать. Наконец, заведем собаку, как ты хотел.  

— А мать?  

— Пусть сдает свою трехкомнатную кому-то другому. У нас есть свой дом.  

Он улыбнулся. Слабенько, но искренне.  

— Своя квартира, своя жизнь... И своя жена-«прислуга», — пошутил он, дёрнувшись, когда я швырнула в него диванной подушкой.  

Вечером, когда мы заказывали пиццу вместо «правильного» ужина, я подумала, что иногда разрушить чьи-то планы — единственный способ сохранить себя.