– Я же квартиру сдала, чтобы вам помочь, – сказала свекровь, – а куда мне теперь идти?

Солнце едва успело скрыться за горизонтом, а я снова не находила себе место в своем же доме. За окном шумел дождь, будто торопил меня принять решение. Но какое? Всё, что я могла — это думать, как мы до этого докатились.

— Ну почему она здесь? — шепотом спросила я у мужа, когда свекровь, Наталья Васильевна, вышла в коридор. Алексей потупил взгляд. Его молчание раздражало сильнее, чем гул холодильника. 

Наталья Васильевна переехала к нам два месяца назад, сдав свою двухкомнатную в центре, чтобы помочь нам с ипотекой. Мы с Алексеем не просили, даже были против. Но она настояла: «Вы же в однушке ютитесь, а потом дети будут!» И вот теперь её чемоданы стояли в углу гостиной, а мои нервы были на пределе.

— Ты понимаешь, так продолжаться не может? — сказала я, когда свекровь вернулась на кухню. Она замерла, держа в руках тарелку с остатками ужина. 

— А я же квартиру сдала, чтобы вам помочь, — сказала она. — Куда мне теперь идти?

Алексей встал, пробормотав что-то про работу, и вышел, оставив нас вдвоем. Я сжала кулаки. Помочь? Она называла этим словом свои ежедневные комментарии о моей «безхозяйственности», советы, как готовить, и бесконечные напоминания, что без неё мы бы «в трущобах сгинули». 

— Наталья Васильевна, — начала я, стараясь не сорваться, — мы благодарны, но… Мы не может жить вместе, здесь слишком тесно. 

Она поставила тарелку в раковину и наклонилась надо мной. 

— Ты думаешь, мне легко? — её шёпот был резким. — Мне семьдесят два. Я всю жизнь прожила одна, а теперь сплю на раскладном кресле. Но я молчала, потому что вы — семья. А вы… — Она оборвала себя, вытерла глаза. — Ладно. Утром уеду.

Она вышла, хлопнув дверью. Я осталась стоять, чувствуя, как стыд поднимается комом в горле. Она права. Мы не говорили «спасибо». Не предлагали компромисса. Просто молча терпели, копили раздражение, пока оно не лопнуло, как шарик от иголки.

Ночью я услышала шорох в гостиной. Наталья Васильевна сидела, укутанная в старый плед, и смотрела в окно. На тумбочке рядом — фото Алексея в детстве. Я подошла к ней.

— Я не хотела вас обременять, — сказала она вдруг, не оборачиваясь. — После смерти Николая (свекра) я думала… Ну, неважно. Просто хотела быть нужной.

Её голос звучал так, словно она извинялась. Мне стало стыдно ещё больше. Я села на пол рядом.

— Простите, — выдохнула я. — Мы эгоисты. 

Она повернулась.

— Нет, это я не подумала. Старая дура. Думала, деньги решат всё, а вы… вам нужно пространство. 

Утром мы с Алексеем нашли её чемодан у двери. Наталья Васильевна пила чай на кухне, одетая в дорогу.

— Я договорилась с арендаторами, — сказала она твёрдо. — Забрала квартиру обратно. А здесь… — Она махнула рукой, глядя на наш заставленный вещами коридор. — Здесь я вам только мешаю.

Алексей попытался возражать, но она прервала его: 

— Хватит. Вырастешь — поймёшь. Матери иногда нужно чувствовать себя героинями, даже если для этого приходится… — она усмехнулась, — спать в кресле.

Мы проводили её до такси. Когда машина тронулась, Алексей обнял меня за плечи. 

— Мама права, — прошептал он. — Нам нужно своё пространство.