Жена просит продать квартиру из-за многомиллионных долгов тестя, а я не могу решиться на такой шаг

мнение читателей

Я стоял у окна, наблюдая, как дождь, стекающий по стеклу, рисует извилистые тропинки. За спиной послышался шорох — Даша вошла в комнату, держа в руках чашку чая, которую так и не отважилась мне протянуть. 

— Мы должны поговорить, — сказала, будто слова обжигали губы. — Папа... Его долги... 

Она не договорила. Не нужно. Цифры — три миллиона — давно висели между нами тяжелым облаком. Но сегодня в её глазах читалось нечто новое: решимость, граничащая с отчаянием.

— Ты хочешь продать квартиру, — произнес я за неё, и сердце будто сорвалось в пропасть. 

Она кивнула, поставила чашку на подоконник. 

— Иначе они заберут его бизнес. Дом. Всё. — Даша прикрыла веки, но я успел заметить влажный блеск. — Он не переживёт этого, Саша. 

Восемь лет назад переехали сюда, в эту трешку с высоченными потолками. Эти стены впитали жизнь, как губка — первый крик ребенка, наши ссоры и примирения, запах её выпечки по воскресеньям. 

— Помнишь, как мы красили стены? — спросил я, касаясь ладонью холодного стекла. — Ты тогда уронила банку с жёлтой краской на паркет. 

— Саша, не надо, — она сжала мою руку, и её пальцы были ледяными. — Это просто стены. 

Но нет. Не просто. Здесь, в углу гостиной, до сих пор видны царапины от Мишиного велосипеда. На двери в спальню — зарубки с отметками его роста: 2018, 2020, 2022... Вчера он звонил из лагеря, спрашивал, сохранили ли мы его коллекцию камней на балконе. 

— Твой отец знал, во что ввязывается, — вырвалось у меня. — Игра в кредиты, эти его «нужные люди»... 

— Он пытался для нас! — Даша резко встала. — Чтобы оплатить Мише учебу, помочь с ремонтом... 

Я вспомнил её отца год назад: щеки в сосудистых звёздочках, пахнущий коньяком голос — «Не волнуйся, зять, всё схвачено!». А потом звонки ночью, анонимные угрозы, визит двух мужчин в чёрном, оставивших вмятину на дверном косяке. 

Я видел, как дрожат её плечи. 

— Прости, — прошептала она. — Но он умрёт. Понимаешь? Умрёт от стыда. Или... — Голос оборвался. 

Я присел рядом, обнял её. 

— Мы найдём другой способ, — пробормотал я в макушку. — Заложим машину, возьмём кредит... 

— Ты же сам говорил: банки больше не дают. — Она отстранилась, вытирая лицо рукавом. — Остаётся только квартира. 

Я поднялся, прошёлся по комнате, касаясь стен, будто прощаясь. Вот пятно от вина на диване — мы смеялись тогда, что это «клякса счастья». В коридоре висела фотография: Миша в шесть лет, я несу его на плечах по пляжу, Даша бежит следом с мячом. 

— Допустим, продадим, — голос мой звучал чужим. — Куда мы пойдём? 

— Снимем что-то маленькое. Временное. — Она подошла вплотную, положила ладонь мне на грудь. — Папа отдаст долги, начнёт с нуля... 

С нуля. Ему шестьдесят три. У него диабет и дрожащие руки. Я представил, как мы тащим чемоданы в однокомнатную хрущёвку. Как Даша каждую ночь плачет, потому что отец всё равно не справился. 

— Дай мне день, — попросил я, целуя её в лоб. — Всего один день. 

Она кивнула, ушла в спальню. Я остался стоять среди осколков нашей жизни, слушая, как дождь бьёт в стекло. На столе лежала распечатка — предложение от агентства недвижимости. Цифры в графе «Стоимость» казались абстрактными, как телефонный номер чужого человека. 

За окном грянул гром. При свете молнии я на мгновение я увидел обрывки прошлого, которое мы, возможно, уже не сможем удержать. 

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.