«Инга в кои-то веки приехала к матери жениха показать, да тут же и зарезала…»

Высокому накалу кровавых страстей в этой истории, пожалуй, позавидовал бы Шекспир. Хотя все истории на планете стары как мир. По крайней мере, их сюжеты веками кочуют из страны в страну, их можно признать как давних знакомых в папках уголовных дел всех стран мира. 

Героиня этой драмы Инга Лусина родилась неблизко от Вологодчины – в глухом киргизском селе 34 года назад. Через пять лет малышку перевезли в еще советскую Татарию: отец завербовался на завод. В Казани после не очень успешной учебы в школе школы Инга окончила лицей.  С пятым разрядом повара пошла работать на завод фасовщицей. Но все резко изменила смерть отца: в 2005 году он поехал на свадьбу к другу в соседнюю Мордовию. Что случилось, женщина так и не поняла. Изуродованное тело отца хоронили в закрытом гробу. Инга запомнила из всего кошмара только рыдающую над гробом мать да проливной дождь на глинистом кладбище. 

После этого мать сказала: «Дочка, здесь нам все чужие. У меня в Череповце сестра, как устроюсь – напишу, и ты приезжай, не задерживайся здесь». Так и вышло: через год дочка приехала к матери. Все бы хорошо, но мыкаться по съемным углам осиротевшей семье стало накладно, а своего жилья не намечалось. Неожиданно через год мать Инги вышла замуж и уехала жить к мужу в деревню Нижняя Дорога Белозерского района. Инга поняла: надеяться не на кого. Пошла в вахтеры при общежитии, затем – в трамвайный парк кондуктором. Выскочила наспех замуж, но через полгода начались ссоры. Молодой муж мог исчезнуть на два-три дня, прихватив из шкатулки последнюю память от отца – золотую цепочку. Почти сразу после развода Инга узнала: муж попал на зону за грабеж. 

Вскоре она познакомилась в соцсети с Евгением Сусловым: он отбывал наказание в ИК-17 в г. Шексне. Завязалась переписка, молодые люди договорились, что будут после отсидки Евгения жить вместе. Евгений был череповецкий, на счастье Инги у него была квартира – наследство от бабушки. Сказано – сделано. 23 апреля 2021 года Суслов постучался в общежитскую комнату Лусиной. Молодые сразу поладили. Мужчина устроился разнорабочим на пилораму к частнику. Тот назначил испытательный срок – два месяца. Суслов, правда, успел отработать всего восемь смен. 

– У нас было все хорошо, – рассказала следователю Инга. – Я влюбилась, он обещал жениться. Но я не спешила: ведь Евгений был уже трижды судим. Но и это не так пугало, как привычка ежедневно пить. А когда он выпивал, становился агрессивным, часто избивал меня до крови. 

При этом Инга тихо плакала в подушку и лишь иногда жаловалась матери. Идти ей было некуда, и она терпела. Но вот 6 июня она привезла Евгения знакомить с мамой. Мать давно звала в гости, да и Евгений, по его признанию, всю жизнь мечтал о родне. 

–  Мы купили в магазине холодец и литр водки, – припоминала в полиции Инга. –  Зашли в дом, я познакомила Евгения с мамой и дядей Гришей. В доме было жарко, мы сели во двор на пеньки. Мама выставила на стол салаты, суп, котлеты с рожками, позвала еще пару соседей – Сергея и Анну. Евгений заспорил с Сергеем о зоне, от воровских «понятиях». Евгений при этом как обычно разозлился, он вдруг стал упрекать меня, мол, что «обеспечивал меня, пока был на зоне», но это неправда. Хвастал, что больше меня зарабатывает и меня кормит, но мама поддержала меня. Он вскочил и пошел на меня, по-блатному растопырив руки, говоря: «Все, поехали домой! Нагостевались!..» А я резала малосольные огурцы кухонным ножом. Встала, интуитивно выставила вперед нож перед собой, представив, что сейчас опять начнет бить и таскать за волосы. Он часто меня бил, и из самообороны ударила его ножом, а левой рукой закрыла глаза. Дальше не помню…

Открыв глаза, Инга увидела на груди возлюбленного пятно крови. Бросив нож, кинулась к Евгению. Стала звать на помощь, пыталась закрыть рану, из которой текла кровь, рукой. Кто-то из соседей вызвал «скорую», но когда медики приехали, осмотрев Евгения, сказали: «Слишком поздно». 

В тот же вечер в полиции Инга созналась: «Очень сожалею о случившемся,  понимаю, что в момент совершения преступления выставила руку с ножом навстречу Женьке, значит – ударила. Очень переживаю и понимаю, что должна понести наказание, прошу о снисхождении. С мамой Жени я переписывалась, она меня простила, я извинилась. В содеянном раскаиваюсь». 

– Мой сын родился в Свердловской области в 1983 году, – рассказала на следствии мать убитого Татьяна Суслова. – Отец его сильно пил, нас бросил, когда Жене было лет восемь. Женя очень скучал по отцу, поэтому, наверное, заболел: у него группа инвалидности по астме с детства. По малолетке попал на зону за разбой. После зоны вернулся к нам с мамой, нас сильно избивал, пил. Жить было невозможно. Он продал все из дома, воровал, его опять посадили.  В последний раз  освободился и сказал, что нашел девушку, я пустила его в квартиру мамы. Как я обрадовалась! Инга нам понравилась: работала кондуктором, заботилась о сыне, готовила еду, спокойная, вежливая. Мне очень хотелось, чтобы сын пожил как люди. Вот и пустила их в квартиру моей мамы. Инга положительно влияла на сына, он стал исправляться, устроился на работу. Не исключаю, что он бил Ингу, ведь люди не меняются, а пьяному ему всегда надо было подраться. Пока сидел, я ему посылала деньги. Накануне он заходил к нам и спросил, где купить котенка. Он мечтал завести животное! Я обрадовалась! Потом они собрались в Белозерск к ее маме, я тоже хотела познакомиться с будущей сватьей. Вернуться они собирались  к вечеру: Женя стоял под административным надзором, и его проверяли. 

Но к вечеру оба телефона «молодых» замолчали, и пожилая женщина стала волноваться. Около 19 часов ей позвонили и сказали, что Инга убила ее сына. Она попросила суд о снисхождении, так как Инга совершила преступление впервые,  всегда отличалась хорошим поведением. А Евгения все равно не вернуть. 

У другого участника злополучного застолья – Сергея Воробьева оказалась другая трактовка событий:

– Я не мог поначалу понять, что делит Инга с новым хахалем, – рассказал Воробьев на следствии. – Неожиданно она стала кидать в него тарелками, кружками, пролила на стол газированную воду. Затем оба вскочили с красными от злости лицами, Суслов двинулся к Инге. Она схватила кухонный нож и, и когда он надвинулся, она со словами «Ты че, козел?», ударила его в грудь. Он упал, Инга заорала: «Не умирай!» Он упал, она обнимала его и плакала. У них ведь был просто скандал, никто ведь никому не угрожал, не оскорблял! Я ушел за сигаретами, а вернулся и застал картину: на земле лежит Евгений, над ним рыдает Инга. Рядом лежит окровавленный нож.  А соседка Анна подытожила набежавшим соседям: «Инга и первого мужа поколачивала, и тут в кои-то веки приехала к мамке, привезла литр водки, пакетик покупного холодца... И то умудрилась жениха ножом пырнуть. Ну и семейка!..»

Местный участковый хорошо запомнил тот день:

– «Парочку» я знаю прекрасно. Мать подсудимой Инги и ее сожитель часто  попадали в поле моего зрения. Они постоянно попивают, концентрируют вокруг  себя группы местных алкашей, все – поголовно состоящие на учете. В то утро в Белозерск приехали двое из Череповца: Инга Лусина и ее новый дружок-рецидивист. Я их видел. А вечером, получив сигнал от соседей, приехал во двор. Ее крики я услышал за два квартала. Посреди двора в луже крови увидел труп рецидивиста и рыдающую над ним Ингу.

– Потерпевшему Евгению Суслову причинено колото-резаное ранение груди, проникающее во внутренние полости организма с повреждением сердца, осложнившегося развитием острой кровопотери. Повреждены полость сердечной сорочки, перикард, правый  желудочек сердца. Эти причины привели к гибели Суслова на месте происшествия, – рассказали в региональном СКР.

Смягчили наказание Инге Лусиной явка с повинной, активное способствование расследованию преступления. Отягчило его то, что в момент преступления Инга была пьяна. 

Череповецкий городской суд вынес Инге приговор: шесть лет колонии строгого режима.  

Тамара Аникина