Бывшая мужа решила, что он ей еще пригодится, и решила вернуть его любыми средствами

Я заметила её ещё в ту секунду, как открыла дверь кофейни. Алёна сидела у окна, обхватив чашку, словно рекламировала дорогой лак для ногтей. Её взгляд скользнул по моей фигуре — от волос до белых кроссовок — и застыл в легкой усмешке. Знакомый жест, этот взгляд. Она тренировала его перед зеркалом, наверное.  

— Ольга, правда? — её голос звучал неестественно мило. — Присаживайся. Я заказала тебе капучино.  

Я опустилась на стул. Три года назад, когда Алексей впервые рассказал о бывшей жене — «она не смогла простить мои командировки» — я представляла её монстром. Теперь же видела перед собой просто женщину. Красивую, но пустую, как ваза без цветов.  

— Ты знаешь, мы с Лёшей столько пережили... — она вздохнула, играя цепочкой на шее. Наверняка подарок его времён. — После развода я поняла, как ошиблась.  

Кофе остывал, а её монолог тек, как дешёвый сериал: одиночество, раскаяние, ночные звонки Алексею «просто поговорить». Я смотрела на её маникюр — идеальный французский, и думала, сколько часов она убила, чтобы казаться безупречной. Как жаль, что душа не красится лаком.  

— Зачем ты позвала меня? — перебила я, когда она замерла в драматической паузе.  

Алёна наклонилась вперёд, и в её глазах вспыхнуло что-то острое, хищное:  

— Он мой. Мы прожили семь лет. Ты — временная замена. Уйди сама, пока не поздно.  

Странно. Вместо гнева я почувствовала... жалость. Эта женщина, разбившая его сердце изменой с коллегой, теперь рылась в чужом огороде, словно забыла, где закопала собственное счастье.  

— Знаешь, что Алексей делает, когда нервничает? — я усмехнулась. — Дергает левую бровь. Прямо вот так. — Демонстративно сморщила лоб. — В первую нашу ссору я закричала: «Прекрати, а то лысым останешься!» Он так растерялся, что начал смеяться.  

Алёна напряглась. Её пальцы сжались.  

— А ещё он ненавидит фисташковое мороженое. Говорит, на вкус как зубная паста. Ты ведь покупала ему такое каждый четверг, да? По твоим инстаграмным постам видно.  

— Шпионишь за мной? — выдохнула она.  

— Нет. Просто он сам рассказал. После того как ты прислала ему фото этого мороженого с подписью «вспомнил?». 

Её щёки покрылись алыми пятнами. 

— Ты... ты ничего не понимаешь! — она вскочила. — Я верну его! Любой ценой!  

Я поднялась:  

— Ценой чего? Ещё одного романа с кем-то из его друзей? Или, может, фальшивой беременности, как в прошлый раз? — её глаза округлились. Да, Алексей рассказал и об этом. — Ты потеряла его, когда поставила свои амбиции выше его сердца. А теперь пытаешься украсть наш с ним мир — прогулки с собакой в шесть утра, дурацкие танцы под Queen, ночные разговоры о страхе старения. Не выйдет.  

Она задрожала, словно ветка на ветру. Вдруг я поняла: эта женщина не хочет Алексея. Ей нужен зеркальный щит — мужчина, отражающий её увядающую значимость.  

— Я... я... — она взвизгнула.  

— У тебя два варианта, — мягко сказала я. — Продолжать позориться, рассылая ему голосовые сообщения с рыданиями (кстати, в прошлый раз он проиграл их вслух, и мы вместе смеялись). Или сохранить остатки достоинства. Выбирай.  

Она схватила сумку и выбежала, толкнув официанта. На полу остался её шёлковый шарфик.  

Вечером, когда Алексей обнял меня, я спросила:  

— Не жалеешь, что я не такая... утончённая?  

Он рассмеялся, целуя мое запястье:  

— Ты — моя утренняя заноза в пальце. Будишь, когда я начинаю спать на ходу.  

Алёна звонила ещё раз. В полночь. Алексей, не глядя, нажал «отклонить» и продолжил скрести левую бровь, пытаясь вспомнить имя актёра из старого фильма.  

Я поправила ему волосы. Бывшие остаются бывшими потому, что кто-то другой становится настоящим.