– Это что? – удивилась золовка, глядя на праздничный стол, – и где мои любимые салаты, которые ты должна была приготовить?

Я поправляла букет жёлтых хризантем в центре стола, когда услышала стук в дверь. Золовка всегда приходила раньше всех, будто спешила удостовериться, что я опять что-то сделала не так. На пороге стояла Марина, в руках — пакет с магазинным тортом, а взгляд уже скользил по столу, выискивая привычные огрехи.  

— С днём рождения! — бросила она, целуя в щеку, и замерла. — Это что? — подняла брови.  

Я знала, что будет. Вместо оливье и селёдки под шубой на столе стояли салат с запечённым перцем, фасолью и маринованными оливками, лёгкая закуска из нута с гранатом и зеленью, тарталетки с творожным кремом и копчёной курицей. Даже привычные тарелки сменились на блюда с резными краями.  

— Где мои любимые салаты? — Марина медленно выдохнула, будто я украла что-то священное. — Ты же обещала приготовить то, что все знают!  

— Все знают, но не все хотят это есть тридцать лет подряд, — ответила я, поправляя скатерть.  

Она застыла, ожидая, что я затороплюсь, закурлыкаю извинениями, брошусь на кухню исправлять «ошибку». Но я стояла спокойно. Марина всегда видела во мне робкую невестку. Но годы научили меня большему, чем просто готовить.  

— Ты что, в кулинарные блогерши подалась? — язвительно протянула золовка, тыча вилкой в перец.  

— Нет, — улыбнулась я. — Просто поняла, что «так принято» — не повод забывать, чего хочу я.  

За спиной послышался легкий смех — это мой муж, Сергей, внёс напитки. Он кивнул мне, словно говорил: «Ты права». Марина нахмурилась, почувствовав, как почва уходит из-под её привычной роли судьи.  

— И что это за комбинации? — она махнула рукой в сторону нута. — Консервы и зерно? Где картошка? Где селёдка?  

— Селёдка в холодильнике, если тянет на классику, — парировала я. — Но попробуй. Возможно, удивишься.  

Она хмыкнула, но из вежливости (или упрямого любопытства) взяла вилку с гранатовыми зёрнами. Я заметила, как её брови невольно дрогнули — вкус явно зацепил, но лицо осталось строгим.  

— Не понимаю, зачем выдумывать то, что никто не просил, — проворчала она, но голос уже потерял железные нотки.  

— Выдумывать — значит жить, — тише сказала я, делая шаг ближе. — Помнишь, как ты заставила меня перекладывать селёдку в «шубе» пять раз, потому что «свекла просвечивает»? Тогда я думала, что никогда не научусь угождать тебе. А сейчас… — я посмотрела ей прямо в глаза, — сейчас я готовлю то, от чего сама получаю радость. Или разве день рождения — не повод для этого?  

Марина опустила взгляд, её пальцы теребили край салфетки.  

— Я просто… хотела, чтобы всё было идеально, — пробормотала она, и её тон был похож на извинение.  

— Идеально — когда честно, — мягко ответила я.  

Дверь снова распахнулась — ввалились родители Андрея с детьми, за ними гости. Стол ожил под смех и вопросы: «Что это за салат? Дай рецепт!». Марина молча ковыряла фасоль, но к концу вечера незаметно положила себе вторую порцию запечённого перца.  

— Пришли потом, как этот нут готовится, — бросила она небрежно, собирая тарелки.  

— Обязательно. И научу тебя делать соус без литра майонеза, — улыбнулась я.  

Она хмыкнула, но улыбнулась.  

Когда гости разошлись, Сергей обнял меня:  

— Сегодня ты была прекрасна.  

А я смотрела на лепестки хризантем и думала, что иногда достаточно просто перестать доказывать. Достаточно быть собой — даже если твой «салат» кому-то кажется странным.