– Мама хочет отметить юбилей у нас, но… чтобы тебя здесь не было, – сказал муж

Я вытирала тарелку, когда он вошел на кухню. По тому, как он переминался с ноги на ногу, я поняла — будет разговор.  

— Мама хочет отметить юбилей у нас, — начал он, глядя непринужденно в окно. — Но… чтобы тебя здесь не было.  

Тарелка чуть не выскользнула из рук. 

— То есть… меня не должно быть в моем же доме? — спросила я спокойно. 

Он повернулся, лицо напряжено: 

— Она говорит, ты все испортишь. Опять.  

Я вспомнила прошлый юбилей: торт, который она назвала «слишком простым». Ее вздох: «Ну конечно, без детей сидим, даже праздник нормально не устроить». Тогда Алексей молчал, как молчал всегда.  

— И ты согласен? — прошептала я.  

Он сел за стол: 

— Это всего на один день. Ты можешь съездить к подруге…  

— Ты меня из дома выгоняешь? — голос дрогнул.  

— Не драматизируй! — он вскочил. — Это мамин юбилей! Ты хоть раз попыталась понять ее?  

Я посмотрела на его сведенные брови, на вену, пульсирующую у шеи. Этот человек спал, прижавшись ко мне вчера, целовал перед работой. Теперь казался чужим.  

— Я останусь, — сказала я. — В своей спальне. Не выйду никуда.  

— Ты не понимаешь! — он ударил по столу. — Она не придет, если узнает, что ты здесь.  

Повисла тишина. За окном ветер гнул березы, как тогда, пять лет назад, когда мы купили этот дом. Он обещал, что мы заполним его смехом, детскими голосами. Но вместо этого здесь поселились ее фотографии в рамках, ее советы, ее недовольство.  

— Хорошо, — выдохнула я. — Я уеду.  

В гостиничном номере пахло свежим бельем. Я включила телефон — ни звонков, ни сообщений. В 19:00 должна была начаться вечеринка. Представила, как они пьют из моих чашек, сидят на диване, который мы выбирали вместе. Как она говорит: «Наконец-то здесь порядок».  

В 21:03 пришло сообщение: «Спасибо». Я засмеялась, до слез.  

Возвращалась утром. На пороге пахло коньяком и ее духами. Алексей спал на диване, галстук валялся на полу.  

В кухне встретила хаос: тарелки с объедками, пятна вина на скатерти. Среди грязи выделялся идеально чистый бокал — ее, конечно.  

— Ты… уже вернулась, — он стоял в дверях, помятый.  

— Да, — я открыла окно. — А ты съедешь сегодня.  

— Что? — он моргнул, будто не расслышал.  

— Ты выбирал между нами пять лет. Теперь выбор сделан. — Я взяла его зубную щетку из стакана, протянула. — Забери свою маму. И свои страхи.  

Он что-то говорил про «перегибы», «эмоции», но я перебила:  

— Когда ты просил меня уйти вчера, я подумала: а что останется мне, если я соглашусь? Пустой дом? Пустая жизнь? — Голос не дрогнул. — Но это мой дом. Моя жизнь. И я остаюсь.  

Он ушел через два часа. Я вымыла полы, сменила постель.  

Когда стемнело, заказала пиццу, включила музыку. Танцевала посреди гостиной, где теперь не было ее портретов. На столе красовался торт — шоколадный.  

«С праздником, — подумала я. — Моей свободы».