– Мама интересуется, когда ты выйдешь на работу, – сказал муж через два месяца после родов

Я сидела на кухне, прижимая спящую Машеньку. В моем теле все еще гудела усталость, будто после марафона. Два месяца. Именно столько прошло с тех пор, как я стала мамой, а мир уже требовал, чтобы я вернулась в строй.  

Сергей стоял в дверном проеме, переминаясь с ноги на ногу. 

— Мама интересуется, когда ты выйдешь на работу, — произнес он.  

Я медленно подняла глаза, давая себе время собрать слова, которые копились во мне с тех пор, как из роддома меня встретили вопросом: «Ну что, скоро второго планируете?»  

Он заерзал, но я продолжила, мягко поглаживая спинку дочери:  

— Выход на работу предполагает, что у меня есть силы встать с кровати, не падая от головокружения. Что я могу провести встречу, не прерываясь на сцеживание. Что мой организм уже не напоминает поле боя. Ты спрашиваешь о сроках? Тогда спроси у моего гинеколога, почему швы до сих пор болят. Или у Маши — когда она разрешит мне спать дольше часа подряд.  

— Не драматизируй, Анечка, — она бросила сумочку на диван. — Я троих вырастила и всегда работала! Современные женщины справляются.  

Машенька всхлипнула у меня на руках. 

— Галина Петровна, — заговорила я. — Если бы Сергей после операции лежал два месяца, вы бы требовали, чтобы он таскал мешки?  

— Это не сравнить! — фыркнула она, но я уже не сдерживалась:  

— Сравнить. У меня восемь швов. Гормональный сбой, из-за которого я плачу трижды в час. Вы называете это «отдыхом»? — Я встала. — Тогда завтра я уезжаю «в офис». А вы останетесь тут: кормить каждые два часа, укачивать с коликами, стирать и улыбаться, когда гости говорят: «О, ты просто сидишь дома!»  

— Я не «сижу». Я выращиваю человека. Каждый день она учится доверять миру — через мои руки. И если сейчас я выйду на работу, то буду трудиться на два фронта, а в итоге рухну. Вам нужна такая жена и мать?  

— Ань, мы просто... — пытался оправдаться муж. 

— Просто не подумали, — закончила я за него. — Как и весь мир, который видит в материнстве «естественное состояние». Я не прошу носить меня на руках. Просто дайте мне время — не отмерять его календарем, а прожить.  

— Мы... хотели помочь, — сказала она тише. — Может, взять няню?  

Я покачала головой, целуя макушку Маши:  

— Помощь — это принести суп, а не решать за меня. Когда я буду готова — скажу. А пока моя работа — здесь.  

Сергей подошел вплотную:  

— Прости. Я... я даже не спросил, как ты себя чувствуешь.  

— Спроси сейчас.  

— Как ты, Ань?  

— Устала, — выдохнула я, и вдруг слезы потекли сами. — Но я счастлива. Просто... дайте мне время.  

Он обнял нас обеих — меня и Машеньку. Свекровь молча налила чай. А за окном, сквозь майский дождь, пробился луч солнца — робкий, как первая улыбка ребенка, которую еще никто, кроме матери, не замечает.