Мама помогала мне с дочкой, а потом это переросло в ужас

— Мама, ты не могла бы помочь с Машей? Я так устала, — часто повторяла я, приходя домой поздно вечером.

— Конечно, иди, отдохни, я сама все сделаю, — отвечала она с мягкой улыбкой.

Так и происходило день за днем. Я уходила на работу рано утром, когда дочь еще спала, а возвращалась поздно, когда ей уже пора было ложиться. Мама становилась главным человеком в жизни моей дочери: водила её в садик, забирала, гуляла, водила на кружки. Я вроде бы была рядом, но как будто на периферии её жизни.

Два года назад мой брак закончился разводом. Мы с мужем решили, что продолжать отношения нет смысла. Он считал себя обиженным и платить алименты отказался. Тогда я вернулась с дочерью к маме. Она приняла нас с радушием, помогала с Машей, которая только начинала ходить в садик. Даже на пенсию ушла, хотя планировала работать дольше. На тот момент я не задумывалась, насколько это было ей тяжело.

Я была благодарна. Работала без выходных, брала любые подработки. Мама забирала Машу на прогулки, оставляла меня в тишине работать. И тогда я совсем не замечала, как постепенно теряла свою роль в воспитании дочери.

— Сегодня Маша нарисовала прекрасную картину в садике, — рассказывала мама за ужином, а я лишь кивала, не находя сил даже улыбнуться.
— Завтра мы идем на кружок по рисованию, может, ты бы тоже пошла с нами? — однажды предложила мама.

Я задумалась, но сил не было. Глаза слезились от усталости, а мысли крутились вокруг работы.

— Нет, мама, ты справишься. Я завтра весь день занята.

Так и прошло несколько месяцев. Мама полностью взяла на себя Машу. Я же едва находила пару часов в неделю, чтобы просто почитать ей книжку перед сном или искупать. Каждый вечер она засыпала под мамины сказки, а утром открывала глаза и видела её первую. Моя роль постепенно сводилась к финансовой поддержке семьи.

— Мама, спасибо тебе, ты так мне помогаешь, — говорила я, когда приходила домой.

— Ты бы побольше времени проводила с дочкой, она тебя совсем не видит, — осторожно замечала мама.

Но я не могла — работа не позволяла.

Только через какое-то время, когда работа стала чуть менее напряженной, я начала осознавать: в моей жизни произошел скрытый переворот.

Мама, под видом заботы, взяла на себя не просто помощь, а фактически управление воспитанием моей дочери.

— Я как-то упустила момент, когда все изменилось, — призналась я подруге. — Теперь кажется, что я теряю Машу.

— Может, тебе стоит вернуть себе это место? — предложила она. — Попробуй проводить больше времени с дочерью.

Но как?

Около года назад у меня наконец-то появилось свободное время. Я доработалась до повышения, и мои усилия наконец-то оценили. Теперь я могла отказаться от подработок и больше времени проводить с дочерью. Конечно, работы у меня было всё еще много, но уже меньше, чем раньше.

— Мама, теперь я смогу сама отвозить Машу в садик, — радостно сообщила я.

— Ну, зачем тебе лишняя нагрузка? — мягко возразила мама. — Мне все равно по утрам не спится, я отвезу её сама.

Хотя садик был у меня по пути, мама каждый раз находила повод пойти с нами. Иногда мы выходили из дома вместе, но чаще всего она брала инициативу в свои руки. Сначала это казалось удобным, но потом ситуация стала напрягать.

— Сегодня у Маши утренник, — спросила я однажды.

— Ах, совсем забыла тебе сказать, — мама развела руками. — Ты раньше ведь не ходила на них, вот я и не вспомнила.

Раньше я почти всегда знала, когда у дочери были праздники, даже если не могла пойти. Мама всегда сообщала об этом, а теперь будто нарочно забывала. Это выглядело странно.

Вечером мы с Машей играли, когда мама вновь вмешалась.

— Иди отдохни, я заберу внучку к себе, — предложила она.

— Мама, я хочу провести время с дочкой, — вздохнула я. — Ты ведь знаешь, это для меня важно.

Но мама находила предлог, чтобы увезти внучку в свою комнату. Казалось, она делала это специально, чтобы не дать нам провести время вместе.

— Я запрещаю Маше что-то, а ты через пять минут разрешаешь, — возмущалась я однажды.

— Мне просто жалко ребёнка, — спокойно ответила мама.

Но на деле выходило так, что дочь больше слушалась бабушку. Мама подрывала мой авторитет: если я что-то запрещала, она разрешала. Маша привыкла, что бабушка всегда защитит её, если я начну ругаться.

— Мама, так нельзя! Ты мешаешь мне воспитывать дочь! — сказала я однажды, когда уже не могла больше терпеть.

— Я тебе не мешаю, — с удивлением ответила она, делая большие глаза. — Я просто помогаю.

Но по факту мама словно старалась оградить меня от общения с дочерью. Она уверяла, что мне нужно отдыхать, а Маша уже привыкла быть с бабушкой. Но мои слова и запреты перед дочерью больше не имели значения. Мама своими действиями показывала, что меня можно не слушать.

— Я скоро сниму жильё и перееду с Машей, — сообщила я подруге. — Будет сложно, но я больше так не могу.

Мама, видимо, не понимает меня по-хорошему. Да, одной будет тяжело, но я не хочу терять дочь.