Моя теща сидит с внуками за деньги и не понимает, что в других семьях бывает иначе

Мы с женой решили не отдавать ребенка в садик. Марина боялась, что он будет постоянно болеть, а я не хотел споров. «Моя мама согласилась сидеть с Ваней», — сказала Марина в ту пятницу. Я обрадовался, пока не услышал продолжение: «Но ей нужна компенсация — 30 тысяч в месяц».  

— Это шутка? — я уставился на тещу, которая в это же утро пила кофе на нашей кухне.  

Кристина Павловна подняла глаза от газеты:  

— Вам дешевле будет, чем няня. А я лучше любой няни.  

Первый конфликт случился через полгода. Я задержался на работе, попросил тещу посидеть с Ваней на час дольше.  

— Доплата за переработку, — сказала она вечером. — По 500 рублей за каждые 15 минут.  

— Вы серьезно? — я засмеялся нервно. — Это же ваш внук!  

— А вы мой работодатель, — парировала Кристина Павловна. — В трудовом кодексе четко сказано про сверхурочные.  

Я заплатил. Марина, как всегда, вздохнула: «Она просто привыкла к порядку».  

— Это еще за что? — я смял бумагу.  

— Компенсация морального вреда, — ответила она, не отрываясь от вязания. 

Терпение лопнуло. Я позвонил другу детства, который живет этажом ниже.  

— Ты платишь своей теще за внуков?  

— Ты что, спятил? — засмеялся он. — Его бабушка сама нам пельмени приносит, чтобы чаще видеться.  

Кристина Павловна, услышала разговор:  

— У них, наверное, пенсия большая. А я должна содержать себя сама.  

— Но вы же получаете от нас больше, чем я трачу на еду! — взорвался я.  

Ночью я пролистал ее соцсети. Фото с подругой в кафе, новая сумка, абонемент на йогу. Все датировано временем после начала нашей «сделки».  

Сегодня утром я объявил:  

— С понедельника Ваня идет в садик.  

Марина всплеснула руками:  

— Ты с ума сошел? Он же...  

— Будет болеть? Лучше сопли, чем торгашество.  

Теща молча собрала свои спицы в корзинку. У порога обернулась:  

— Выплатите компенсацию за досрочное расторжение договора. Месячная зарплата.  

— Договор? Какой еще договор?  

Жена потупила взгляд. Оказалось, они с матерью обсудили «условия» еще до моего согласия.  

Главный вопрос не дает покоя: почему для нее любовь измеряется в рублях? Может, когда-то ее саму научили, что она ничего не стоит без денег? Или это месть за то, что я «забрал» Марину?  

Завтра пойду оформлять Ваню в садик. Кристина Павловна уже прислала сообщение: «Если передумаете — моя ставка теперь 35 тысяч. Учитывая инфляцию».  

Нет. Лучше пусть сын учится сопливым реалиям жизни, чем растет с мыслью, что бабушкина любовь — это услуга с прайс-листом. Хотя... Может, она права? В мире, где даже объятия стали «нетворкингом», ее честность — как глоток воздуха. Дорогого, кстати, воздуха.