Муж одного ребенка обеспечить не может, но постоянно просит родить второго

Мы поженились в голодные для нас годы. Артур тогда только устроился менеджером в автосалон, я подрабатывала официанткой. Когда тест показал две полоски, он сказал: «Справимся». Справились. Но «справиться» оказалось синонимом «не спать». Ночные смены, кредит на съемную квартиру, пеленки вместо памперсов. Сейчас Марине четыре года, а мы все еще считаем копейки до зарплаты.  

Артур мечтает о сыне. Каждое утро он будит меня фразой: «Приснилось, как играю с ним в футбол». Но футбольный мяч стоит половину нашей продуктовой корзины. Я молчу.  

— Смотри, шанс родить мальчика, — прошептал он, будто речь шла о покупке куртки.  

— У нас уже есть ребенок.  

— Но он одинокий! — он ткнул пальцем в график платежей. — Вон, Алина из моего отдела двоих растит, и ничего.  

Алина. Ее муж — IT-шник с зарплатой в шесть раз выше нашей общей. Я посмотрела на холодильник, где магнитик из Турции напоминал о нашем единственном отпуске за пять лет.  

— Это все твои выдумки! — он швырнул бумагу на стол. — Ты просто боишься потерять фигуру.  

Марина испуганно прижала к себе альбом. Я отвела ее в ванную чистить зубы, а сама смотрела в зеркало на свой живот. Страх был не в животе.

В кошельке.  

Сегодня утром, провожая Марину в сад, я обнаружила дырку на колготках. Последние целые. Пришлось надеть старые, с протертыми пятками. 

Артур позвонил в обед:  

— Давай сходим к психологу. Может, он тебя убедит.  

— Убедит тратить последнее на терапию вместо еды?  

Я положила телефон в карман и пошла на работу. Вечерняя смена в кафе, где чаевые едва покрывают проезд.  

В перерыве зашла в аптеку за таблетками от головной боли. Рядом с кассой висели тесты на беременность. Вспомнила, как два года назад стояла здесь же, дрожа от страха перед второй полоской. Тогда Артур сказал: «Сделаем аборт, если ты не готова». Я плакала три дня, но решилась. Он до сих пор не простил.  

Вечером, вернувшись домой, застала Артура за подсчетом денег.  

— Если уволишься и будешь сидеть с двумя детьми, я смогу работать больше, — протянул он.  

— Твое «больше» — это три переработки в неделю? Ты уже забыл, как падал с ног от усталости?  

— Лучше устать, чем быть маменькиным сынком с одним ребенком! — он ударил по столу.  

Утром он снова завел разговор:  

— Мама предлагала помочь деньгами первое время.  

Его мать, которая в прошлом месяце требовала оплатить ей стоматолога.  

— Помощь с условием, что мы назовем ребенка в честь ее отца?  

— Ну да, Виктор Викторович — звучит солидно!  

— У нас уже солидность в виде твоей кредитки.  

Он вышел, хлопнув дверью. Марина спросила:  
— Папа опять злится?  
— Нет, солнышко. Просто считает облака.  

Сегодня днем я подала заявление на повышение. Смена старшей официантки даст дополнительные  8  тысяч. Хватит на логопеда. 

Когда я вернусь домой, мы снова будем спорить. Он назовет меня эгоисткой. Я вспомню, как вчера Марина поделилась последней конфетой с кошкой, и скажу: «Лучше быть эгоисткой, чем нищей матерью».  А потом, возможно, он уйдет. Или останется. Но мое «нет» уже выросло в бетонную стену. За ней — Марина, которая дорисует в альбоме наше маленькое, хрупкое «хватит».