— Не для того я замуж выходила, чтобы содержать вашего сыночка! — заявила наглая невестка

Я разложила салфетки на столе, стараясь совместить углы с узором скатерти, когда услышала её голос из коридора:   

— Не для того я замуж выходила, чтобы содержать вашего сыночка!  

Ложка в моей руке дрогнула, оставив пятно от борща на белом льне. Андрей, мой сын, сидел напротив, опустив голову. Его жена, Катя, ворвалась в кухню, держа в руках пачку счетов.  

— Опять за квартиру просрочка! — швырнула бумаги на стол. — Я не собираюсь работать на трех работах, пока он валяется на диване!  

Андрей не поднял глаз. Его пальцы нервно теребили край салфетки — та самая привычка с детства, когда он боялся признаться в двойке по математике.  

— Катя, давай обсудим это позже... — начал он.  

— Нет! — она ударила рукой по бумагам так, что часть слетела на пол. — Или он устраивается хоть куда-нибудь, или я ухожу.  

Дверь хлопнула. Я медленно вытерла пятно, глядя на сына. В тридцать лет он напоминал того самого мальчика, которого я забирала из школы после драки — съёженного, беспомощного.  

— Мам, — он, задыхаясь, закурил, — ты же понимаешь... Сейчас кризис, везде сокращения...  

— В «Пятерочку» грузчиком тоже не берут? — спросила я, убирая тарелки.  

Он смутился, но не ответил.  

Когда Андрей привел Катю знакомиться пять лет назад, я обрадовалась: наконец-то он выбрал девушку с характером. После Лиды, которая три года жила за его счет, это казалось прогрессом. Но сейчас, слушая, как Катя орет на него из спальни, я поняла: ошиблась.  

Она была права. Всё это время я платила за их съемную квартиру, пока Андрей «искал себя». Сначала — курсы программирования (бросил через месяц), потом — идея открыть кафе (мои сбережения канули вместе с его интересом). Катя работала медсестрой днем и продавцом ночью, а он... Он играл в игры, пока я стирала его футболки с пятнами от пиццы.  

На следующее утро я пришла к ним без звонка. Андрей, как всегда, спал на диване перед теликом. Катя мыла пол, резко швыряя швабру в ведро.  

— Хватит, — сказала я, положив деньги. — Это последнее.  

— Мама, ты что... — начал Андрей, но я перебила:  

— С завтрашнего дня платите сами.  

Катя замерла, выпрямив спину.  

— А если не сможем? — спросила она, но в её голосе уже не было злости. 

— Переедете ко мне. Но Андрей будет работать. Даже дворником.  

— Ты не можешь... — сын вскочил, опрокидывая банку с газировкой.  

— Могу, — я взяла сумку. — Я тридцать лет содержала тебя. Теперь очередь Кати решать, сколько ещё она готова это терпеть.  

Через месяц они переехали в мою двушку. Андрей устроился в автосервис. Жалуется, что болят руки, но каждое утро встает в шесть. Катя впервые за год купила себе платье, а не распродажные колготки.  

Вчера застала их за кухонным столом. Он показывал ей расчет зарплаты, гордый, как школьник с пятеркой. Она смеялась, поправляя ему волосы.  

Сегодня утром Андрей принес мне кофе.  

— Спасибо, — пробормотал.  

— Не мне, — ответила я, указывая на Катю, гладившую его рубашку.  

Он покраснел, но кивнул.  

Я ошиблась, думая, что обязанность матери — всегда спасать. Иногда помочь — значит перестать это делать.