Невестка была в восторге от беременности, а потом решила, что дети – это не ее

— У нас до сих пор вся семья в шоке от того, что устроила Илона, — вздохнула я, накрывая стол на кухне.

— Опять ты об этом, мам? — сын Максим устало потер виски.

— Как же не говорить, если я до сих пор не понимаю, что у неё в голове творилось!

Максим молча вздохнул и закурил на балконе, а я продолжила возмущаться про себя. Ведь казалось бы, девушка такая вся целеустремлённая, с чётким представлением о женском счастье. Как только они с моим сыном поженились, Илона всё твердила:

— Счастье женщины — в материнстве. Вот рожу — и жизнь наладится!

Она даже работу бросила в самом начале беременности. И дело ведь было не в здоровье, а в её убеждённости:

— Зачем мне работа, если скоро у нас будет ребёнок? Лучше сосредоточусь на семье, на себе, — уверенно заявляла она.

— Ну ладно, — махнула я тогда рукой, — раз тебе так лучше.

Максим её поддержал, хотя мне этот её уход показался странным. Но кто я такая, чтобы лезть в их семью? Я думала: ну, молодая, наивная, пусть пробует. Ведь она и правда была полна энтузиазма, особенно когда узнала, что ждёт двойняшек.

— Это же счастье вдвойне! — радостно хлопала в ладоши Илона. — Зато одним разом всё сделаем — сразу двое!

— Илона, ты хоть представляешь, сколько забот с двумя? — осторожно спрашивала я её.

— Ну чего ты, тётя Лена! Они же друг с другом играть будут. Да и мне веселее! — смеялась она в ответ, не понимая, что жизнь скоро её проверит на прочность.

Сын тогда серьёзно подошёл к подготовке. Закупил всё, что нужно для комфорта: посудомойку, сушильную машинку, робота-пылесоса. Я смотрела на это и думала: "Нам бы в молодости таких помощников — точно бы ни разу не пожаловались!"

Родились двойняшки, и всё шло более-менее, но недолго. Илона продержалась в роли матери всего три месяца. Однажды за ужином она внезапно выпалила:

— Максим, я так больше не могу. Я... ошиблась.

— В каком смысле? — опешил сын.

— Я устала, — сказала она, отводя глаза. — Я переоценила свои силы. С детьми и домом… это не для меня. Я ухожу.

— Как это — ухожу? — растерянно спросил он.

— Ну, уйду и буду алименты платить, — спокойно объяснила она, как будто обсуждала погоду.

Я сидела в сторонке и не верила своим ушам. Так просто взять и оставить своих детей? Да уму непостижимо!

После этого разговора Илона действительно собрала вещи и ушла. Максим пытался её отговорить, убеждал вернуться, но она была непреклонна.

— Ничего страшного, — пожала она плечами, — я хотя бы деньги буду присылать.

И вот с тех пор наш дом превратился в детский сад. Максим один управляется с двойняшками, а я стараюсь ему помогать, как могу. Но, честно сказать, до сих пор не могу понять, как Илона могла так поступить.

— Мама, хватит уже, — снова возмущённо бросил сын с балкона. — Я и сам не знаю, что с ней было, но теперь это неважно.

А я молча кивала и думала: "Пусть она теперь живёт со своими убеждениями и деньгами. Главное, что у нас теперь есть эти два ангелочка, ради которых мы готовы на всё".

— Ты представляешь, Илона у нас почти жила в этих своих книжках для мамочек, — поделилась я с подругой Татьяной, пока мы сидели на кухне за чаем. — Читала тоннами всякие советы, ходила на курсы, даже йогой для беременных занялась.

— Ну и как, помогло ей это? — хмыкнула Татьяна.

— Не особо, — вздохнула я. — Рожала-то в итоге не сама, кесарево сделали. Врачи что-то заподозрили, решили не рисковать.

Главное, конечно, что двойняшки родились здоровыми и крепкими. А вот помощь Илоны как матери... оставляла желать лучшего. Родители её живут на Дальнем Востоке и не смогли приехать на выписку. Так что я взяла отпуск на две недели, чтобы поддержать молодых.

Когда я пришла к ним домой после роддома, Илона уже была вымотана. Бледная, глаза красные.

— Ну, как ты? — спросила я её.

— Устала, — бросила она. — Ночью почти не спала.

Я старалась помочь, как могла, но и на себе всё тащить не собиралась. Да и не должна, это ведь её дети.

— Илона, тебе нужно просто привыкнуть к новому режиму, — пыталась я её успокоить. — Всё наладится, вот увидишь.

Она только пожала плечами, недовольно посмотрела на меня и ушла в спальню. Хотела, видимо, немного отдохнуть.

— Да, что ты хочешь? — возмущалась я про себя. — Думала, родишь, и будет всё как в сказке? Счастливые прогулки, красивые фоточки? Реальность-то другая.

Когда мой отпуск закончился, я всё равно вечерами забегала к ним. Максим был на работе, а Илона вроде бы занималась детьми. Но каждый раз я замечала, что она делает всё как попало. Пеленки — тяп-ляп, бутылочки — еле промытые.

— Илона, ну вот смотри, так удобнее, если вот здесь подправить, — осторожно советую ей.

— Да ты сама всё и делай, раз такая умная! — кричит она в ответ. — Я устала! Ты вообще представляешь, как это тяжело?

— Ну так ты сама этого хотела, — не выдержала я. — Сама же всё это планировала.

Через три месяца случилось то, чего я никак не могла предвидеть. Было уже поздно, около десяти вечера, когда раздался звонок. Максим звонил, голос напряжённый:

— Мама, приезжай. Илона уходит... Она собрала вещи и сказала, что устала от всего.

Я тут же бросила всё и помчалась к ним. На пороге меня встретил растерянный сын, а в гостиной — пустые коробки и разорванные пакеты.

— Илона, ты что делаешь? — спрашиваю её.

— Я больше не могу, — холодно ответила она. — Я переоценила свои силы. Дети остаются с Максимом, а я ухожу. Я лучше буду платить алименты.

— Ты что, с ума сошла? Двое маленьких детей, куда ты уходишь?! — не верила я своим ушам.

— Я не готова, — бросила она на прощание и захлопнула дверь.

Сначала я думала, что это просто истерика, что она одумается и вернётся через пару дней. Но ни через неделю, ни через месяц её так и не было. По телефону сказала Максиму:
— Мне это не нужно. Я передумала. Дети — это не моё.

— Да ты вообще в своём уме? У тебя уже есть дети, и не одни, а двое! — кричала я, когда он передал мне её слова.

В итоге мне пришлось бросить свою работу и уйти в декрет, чтобы помочь сыну. Максим сам не справлялся — работа, дом, двое младенцев. Илона подала на развод и сказала:
— Я лучше буду работать и платить алименты. Материнство — это не моё.

— Сынок, давай лишим её родительских прав, как только сможем, — уговаривала я Максима. — Иначе потом эта кукушка начнёт качать права, что она мать.

Максим только молча кивал, а я до сих пор не могла понять, как такое вообще возможно.

— Если бы у меня сын так себя повёл, — вздыхала я подруге, — я бы ему голову открутила. А тут, понимаешь, родная мать ушла, как будто дети — это лишний багаж.