Переехали в просторный дом, и теперь родственники приезжают к нам как на базу отдыха

Мы купили дом за городом после десяти лет жизни в душной двухкомнатной квартире. Мечтали о тишине, своём саде и возможности наконец выдохнуть. «Теперь у нас будет пространство только для себя», — сказал муж, когда подписывал договор. Я верила ему, хотя где-то в глубине души понимала: большая площадь — словно магнит для тех, кто считает, что родственная связь даёт право на твой уют.  

Первыми приехали брат мужа с семьёй — «просто посмотреть». Остались на выходные, потом на неделю. Их дети бегали по лужайке, ломая кусты смородины, а невестка восхищалась: «Как тут здорово, прямо база отдыха!». Я молча улыбалась, убирая крошки с дивана после их отъезда. Потом была тётя Люся, которая привезла подруг «на шашлыки», а в гостиной устроила танцы под русский шансон. Соседи начали косо поглядывать на наш забор.  

Каждые каникулы, праздники, а порой и без повода машины родни останавливались у нашего крыльца. «Вы же не будете одни в таком большом доме!» — говорили они, внося чемоданы. Я варила борщи, стирала постельное, слушала советы о том, как «правильно» сажать помидоры. Муж отмалчивался: «Неудобно отказывать, всё-таки семья».  

Переломным стал август. Пока мы с мужем были в командировке, двоюродная сестра попросила переночевать «пару дней». Вернувшись, я нашла на кухне грязную посуду, в спальне — смятые простыни, а в саду — следы костра под яблоней. В вазоне, где росла моя любимая гортензия, торчал окурок.  

Тогда я решила действовать. Лежала, глядя в потолок, и думала о том, как легко люди присваивают себе чужое пространство, если им не напомнить о границах. Мы купили дом не для того, чтобы стать смотрителями бесплатной гостиницы.  

Утром составила список правил: предупреждать о визите за две недели, не оставаться дольше трёх дней, убирать за собой. Муж колебался: «Они обидятся». Но я настояла.  

Первой «жертвой» стала мать мужа, объявившаяся в субботу с сумкой провизии: «Привезла вам солений! Побуду до вторника». Я вежливо попросила перенести визит — объяснила, что на этой неделе у нас ремонт. Она хлопнула дверью, но через месяц прислала сообщение: «Приедем в пятницу, если вам удобно».  

Не все приняли нововведения. Дядя Коля, привыкший рыбачить на нашем пруду, возмутился: «Раньше были проще!». Тётя Галя назвала меня скрягой, когда я попросила не вешать её бельё на мою беседку. Но постепенно поток гостей стал редеть. Те, кто действительно хотел видеться, а не пользоваться халявой, научились звонить заранее.  

Сейчас дом снова наш. В саду нет мусора, в гостиной — чужих подушек, а в холодильнике — остатков чужого оливье. Иногда, конечно, скучаю по детскому смеху на лужайке, но потом вспоминаю вытоптанные цветы и обгоревшую скамейку — и понимаю, что всё сделала правильно.  

Родственники теперь шутят, что у нас «музей, а не дом». Я не обижаюсь. Лучше быть смотрителем музея, чем уборщицей на бесплатном курорте.  

Границы — как забор: их не видно, но без них всё превращается в помойку. Я наконец-то научилась говорить «нет» без чувства вины. Оказалось, это не убивает любовь. Просто сохраняет её в тех рамках, где всем комфортно.