Приемный сын после женитьбы неожиданно перестал общаться с семьей. Я подозреваю, что без невестки не обошлось

Мы с мужем не смогли родить собственного ребеночка. В 80-х годах не было нормального обследования, лечения, ЭКО, суррогатного материнства. Оставалось только одно — взять малыша из детского дома.

Нам хотелось усыновить именно грудничка, чтобы скрыть его происхождение. Но муж был военным, мы часто переезжали. По блату смогли договориться с директором детского дома, и она без лишних проволочек помогла усыновить 5-летнего мальчика.

Митя был отказником. Всю свою маленькую жизнь он прожил в детском доме. Когда я его увидела, то хотела плакать. Он выглядел как маленький тощий воробушек, словно жил в блокадном Ленинграде.

- Если вы хотите быстро оформить документы на ребенка и увезти, то берите этого, - заявила директриса.

Мы откровенно не обрадовались мальчику. Он выглядел очень болезненно. От него отказалась незамужняя женщина, которая, судя по всему, родила его от мужчины другой национальности. Поэтому гены ребенка не обещали ничего хорошего.

Но там безумно стало жалко Митеньку. Он просился домой, даже ручки сложил, как в молитве.

Мы его вырастили как своего, любили, холили и лелеяли. Он быстро начал называть нас мамой и папой, тянулся к нам. Митя очень тяжело перенес разлуку — мы захотели дать сыну хорошее образование и настояли на поступлении в МГУ. Сына даже рвало первое время, когда он оказался далеко от дома, собирался после первого курса перевестись в университет к нам поближе. Но потом все стерпелось, привык.

Когда он вышел на работу, то раз в год приезжал в отпуск на две недели, каждые новогодние каникулы проводил у нас. Мы же давили на сына, заставляли поскорее жениться. Мы люди старой закалки, и нам не нравилось, что он сожительствовал то с одной девушкой, то с другой.

Во время карантина из-за коронавируса он стал жить с Инной. Девушка мне очень сильно понравилась: домовитая, внимательная, работящая. Ее я и видела в роли жены сына.

Но 1,5 года назад появилась Кристина. Она из тех, кому нельзя класть палец в рот.

Как именно рассорила Инну с Митей, я не знаю. Сын отказался комментировать свое расставание с невестой.

С появлением Кристины в квартире Мити наши отношения стали сходить на нет. Когда мы звонили с мужем и рядом оказывалась она, то сын быстро прекращал разговор. Звонил в основном во время обеденного перерыва.

Во время отпуска он приехал с Кристиной. Нам он представил ее как будущую жену. Мы с мужем пытались быть любезными, хотя девушка нам не понравилась.

Она кичилась московскими корнями, напоминала Мите о том, что он приемный ребенок. Более того, из Мити он превратился в Диму. Мы сына никогда в жизни не называли этой формой сокращенного имени. Митя еще с детского дома привык быть Митей. Нам сокращение нравилось, и мы не пытались называть сына иначе.
- Митями на деревне называют, а он все-таки живет в Москве, - грубо сказала Кристина.

Мы не захотели с мужем критиковать невесту перед сыном. Когда он спросил: «Ну как вам Кристина?», мы просто сдержанно ответили, что она хорошая женщина.

Как только сын женился на ней, то мы заметили резкие преобразования в нем. Он у нас с детства веселый, лучезарный, общительный. Но за полгода сын превратился в депрессивного флегматика.

Купить единственному сыну квартиру в Москве мы не смогли. Приобрели ему двушку за МКАДом благодаря более адекватному ценнику. Митя был на седьмом небе от счастья, когда мы вручили ему ключи. А вот Кристине такое не понравилось.

- Зачем нам квартира у черта на куличках? Я всю жизнь прожила в Москве, - заявила она.

У сына на Дубровке есть своя квартира-студия, на которую он заработал сам. Жилье очень маленькое. Даже Инна говорила, что им обоим там тесно. А вот Кристина осталась жить в этой квартире и пилить сыну мозг.

В последнее время он совсем отдалился от нас. Раньше сам первый звонил, подолгу разговаривал. А сейчас игнорирует звонки.

- Мама, я слишком занят на работе. Честное слово, ничего не успеваю, - как-то раз оправдался сын.

Мне же кажется, что это воздействие Кристины. Она сразу же попыталась отдалить Митю от нас. Мы с мужем попали в ужасную ситуацию. С одной стороны, любим сына, как родного, а с другой — мы ему никто. Кристина постоянно говорит, что мы Мите ничего не дали, не помогли, что он всего добился сам. Но разве покупка квартиры не помощь? Да и Митя прекрасно помнит, как поступил в МГУ. Я уже молчу о том, что мы содержали его, пока он учился, не позволяли работать.

Я не знаю, как поговорить с сыном, чтобы он все понял? Мы боимся потерять единственного ребенка. Пусть по крови мы не родные, но для нас с мужем Митя — целый мир.