Сестра мужа захотела стать хозяйкой в нашем доме, но она меня слишком плохо знала

Мы с мужем купили этот дом пять лет назад, когда решили, что пора осесть. Два этажа, сад с яблонями и тишина, которая копилась в стенах десятилетиями. Я любила каждую трещинку на потолке, каждый скрип половицы — здесь все было нашим. Пока не появилась она.  

Анна, сестра Дениса, всегда держалась со мной вежливо-холодно. На семейных ужинах ее комплименты звучали как упреки: «Какой смелый выбор обоев!» или «Интересно, ты сама готовишь, или заказываешь?». Я кивала, зная, что за ее улыбкой скрывается мысль: «Брат мог найти лучше». Когда парень бросил ее после семи лет отношений, Денис предложил пожить у нас «пока не придет в себя». Я согласилась — из жалости. 

Она въехала с тремя чемоданами. Первые дни притворялась гостьей: помогала на стол накрывать, восхищалась моими цветами. Но через неделю я нашла свою любимую вазу в шкафу — «Она не вписывается в интерьер». На кухне специи стояли уже не в стеклянных банках, а в ее керамических емкостях с подписями «Соль», «Перец». Я молчала. Денис, конечно, не замечал.  

Потом началось «благоустройство». Анна взялась за наш распорядок: «Зачем кормить кота в шесть утра? Он должен привыкнуть к семи», «Ты зря стираешь белье в холодной воде — так вещи не отстираются». Ее голос звучал как школьный звонок — назойливо, не оставляя пространства для возражений. 

Однажды вечером, вернувшись с работы, я застала ее в гостиной с мерной лентой. «Хочу сшить новые шторы», — объявила она, словно это ее гостиная. Денис, развалившись в кресле, уткнулся в телефон. «Отличная идея», — пробурчал он. В тот момент я и решила, что пора это прекращать.  

Я начала с мелочей. Когда Анна заменила мое мыло в ванной на «настоящее французское», я купила три одинаковых бруска и расставила их во всех комнатах. Когда она перевесила полотенца в шкафу «по размеру», я аккуратно вернула их на место, добавив яркий набор, купленный на распродаже. Она морщила нос, но молчала. Я ждала.  

На четвертой неделе Анна объявила, что приглашает «наших общих друзей» на ужин. Под «нашими» она подразумевала Дениса, себя и компанию его университетских приятелей, с которыми я здоровалась раз в год. «Я составлю меню и все организую», — сказала она, даже не спросив моего мнения. Денис, конечно, согласился: «Аня умеет устраивать вечеринки».  

Перед сном я слушала, как скрипят ступеньки под ее шагами — она таскала на второй этаж посуду для «красивого фона». Утром, пока она была в магазине, я достала из кладовки сервиз, который мы с Денисом купили на первую годовщину. Расставила тарелки, разложила салфетки, в центр стола поставила старую вазу, ту самую, которую Анна спрятала. Когда она вернулась, ее лицо стало маской из гнева и замешательства. «Зачем ты это сделала? Я же планировала...» — «Просто подумала, что гости оценят что-то настоящее», — перебила я, впервые за месяц глядя ей прямо в глаза.  

Вечером она парила над столом, как беспокойная муха, поправляя вилки и комментируя каждое блюдо: «Мясо могло бы быть сочнее». Я улыбалась, подливая гостям вина, рассказывая истории о том, как мы с Денисом красили стены в гостиной или сажали розы под окном. Ее лицо постепенно каменело. Она поняла: дом — не набор предметов. Это слои памяти, привычек, мелких побед. И их не перекроить чужой рукой.  

Через два дня Анна собрала чемоданы. «Нашла квартиру», — бросила она, стараясь не смотреть на меня. Денис уговаривал ее остаться, но она твердила: «Мне пора». Я стояла на крыльце, и думала о том, как странно: некоторые люди тратят жизнь, чтобы казаться сильными. А настоящая сила — просто знать, где твое место. И не бояться его занять.