Свекровь купила нам подарок в кредит, который пришлось выплачивать нам самим

Когда свекровь вручила нам документы от новой стиральной машины, я чуть не расплакалась от умиления. Мы с мужем два года копили на замену старой, которая то гудела, как взлетающий самолет, то устраивала потоп в ванной. Но каждый раз деньги уходили на что-то неотложное: то зубы ребенку, то обувь. И вот Людмила Игоревна произнесла:  

— Это вам на годовщину свадьбы. Не благодарите!  

Я обняла ее, пахнущую дорогими духами, а муж Сережа смущенно потупил взгляд. Он всегда краснел, когда мать проявляла щедрость — знал, чем это обычно оборачивается.  

Первая трещина в радужной картине появилась через неделю. На мой телефон начали звонить из какого-то кредитного отдела, вежливо интересуясь, «удобно ли сейчас обсудить условия платежа». В тот вечер свекровь занесла договор с ежемесячным платежом в пять тысяч. 

— Мама, ты же говорила, что это подарок! — вздохнул Сережа. 

— Ну и что? Вы же все равно собирались покупать! Я вам первый взнос сделала, остальное — мелочи.  

Мы сидели на кухне, считая, сколько месяцев придется «перекантовываться». 

— Твоя мать никогда не считала нужным спрашивать, удобно ли нам?  — сказала я. 

Он взорвался, швырнув бумаги:  

— А ты думаешь, мне легко? Каждый раз после ее «подарков» я месяцами отрабатываю роль хорошего сына!  

Мы платили. Отменили поездку в аквапарк, поход в пиццерию. Людмила Игоревна тем временем интересовалась, «хорошо ли стирает машинка», и советовала купить к ней сушку — «в кредит, конечно, но это же пустяки».  

Однажды я не выдержала. Заехав к ней с якобы случайным визитом, осторожно заговорила о деньгах. Она поправляла перстень на пухлой руке, слушая с полуулыбкой:  

— Дорогая, ты слишком драматизируешь. В наше время все живут в кредит — ипотеки, машины... Вы хоть привыкнете к цивилизованной жизни.  

— Но мы не просили... — начала я.  

— Не просили? — она резко оборвала меня. — А кто два года ныл про старую технику? Я видела, как ты смотришь на рекламу этих машинок. Хотела сделать приятное.  

Вечером я рассказал мужу о разговоре. Мы оба знали, что это не последний «подарок». Через месяц свекровь обмолвилась о скидке на роскошный диван — «всего-то 10 тысяч в месяц!». Сережа тогда шептал в телефон: «Мама, хватит. Мы не будем брать твой диван. Пойми, мы не ты». В ответ громко затрещало что-то обидное, и Сережа бросил трубку. Он сидел, сгорбившись, а я поняла, как ему страшно — потерять и меня, и мать, разрываясь между долгом и любовью.

Сейчас, спустя год, я научилась доходчиво отказывать и возвращать «подарки». А сын, увидев в магазине рекламу кредитов, серьезно сказал: «Это когда дарят, а потом забирают обратно?»  

Иногда мне жаль ту восторженную себя, обнимавшую Людмилу Игоревну с благодарностью. Но чаще — жаль ее. Она так и не поняла, что настоящий подарок не оставляет после себя горького осадка долга.