Свекровь сказала, что она всегда будет для сына на первом месте, хотя я даже не претендовала на лидерство

В тот день свекровь небрежно бросила: «Ты же понимаешь, я всегда буду для него на первом месте?». Она улыбалась, будто речь шла о несущественном, а не перекраивании иерархии нашей семьи.  

Мой муж, Андрей, промолчал, и это было громче слов.  

Все началось не вчера. В день свадьбы она надела белое платье. «Просто так удобнее», — сказала, когда я замерла в дверях гардеробной. Потом были советы, как стелить ему одеяло, как резать хлеб («только диагональю, он так любит»), как хранить его носки. Я думала — забота. Оказалось — разметка территории.  

Той ночью я спросила Андрея, слышал ли он. Он повернулся к стене, бормоча: «Она же мать. Не драматизируй». 

На следующий день, разбирая старые фотоальбомы, я нашла снимок: ему пять лет, он сидит у нее на коленях, а она обнимает его так, будто хочет вжать в себя. В углу надпись: «Мой мальчик навсегда». 

«Мы не соревнуемся, — сказала я зеркалу в прихожей, поправляя шарф. — Я даже не претендую». Но слова звенели фальшью. Претендовала ли я? Нет. Но хотела ли быть… хотя бы наравне?  

Перелом случился в марте. Мы ждали ребенка. Когда тест показал две полоски, я купила крошечные пинетки, положила их на тумбочку как тайный артефакт надежды. Свекровь, заметив коробку с витаминами, выдохнула: «Наконец-то. Думала, ты никогда не дашь мне внука».  

Андрей в тот вечер заговорил про нее сам. 

— Она волнуется за нас, — сказал, гладя мой живот. 

Я почувствовала, как под его ладонью сжимается комок боли. 

— За нас? Или за свое право распаковать нашу жизнь как посылку?  

Он не ответил. Но через неделю принес рамку для УЗИ — деревянную, с вырезанными звездами. 

— Для первого фото нашего капитана, — улыбнулся, и в его глазах я увидела «нашего» вместо «моего».  

Роды были долгими. Когда принесли сына, свекровь первой потянулась к нему. 

— Подержать бабушке, — заявила, не спрашивая. 

Андрей аккуратно забрал ребенка: 

— Мама, давай после. 

В ее глазах мелькнула паника.  

Теперь, когда сыну три, она все так же звонит по утрам: 

— Ты ему кашу правильно варишь? 

Но я научилась отвечать: 

— Спросишь у него сама, когда подрастет. 

Андрей ставит телефон на беззвучный режим, когда мы едим мороженое на кухне в полночь.  

Мы не говорили больше о том вечере. Но в день, когда сын впервые сказал «папа», а не «баба», она прислала смс: «Выиграла?» Я удалила сообщение, но сохранила в своей памяти. Не как рану — как компас.  

Сегодня утром сын принес свой рисунок: желтый круг, две палочки-руки. «Это бабушка», — сказал он гордо. А потом добавил фиолетовый круг рядом: «А это ты. Вы держитесь». Я повесила шедевр на холодильник, поверх списка ее «важных советов». Места хватит всем. Но порядок расстановки выбираем мы.  

Андрей вчера спросил, не хочу ли я сменить номер телефона. Я пока не решила.