Свекровь задумала меня «перевоспитать», но жестоко ошиблась в своих расчетах. Я оказалась хитрее

Я всегда знала, что свекрови — это отдельный вид испытания в жизни женщины. Но моя свекровь, Валентина Ивановна, была настоящим мастером своего дела. Она считала, что я — неподходящая жена для ее сына, и решила, что должна меня «перевоспитать». Но она жестоко ошиблась в своих расчетах. Я оказалась хитрее.

Все началось с мелочей. Она приходила к нам в гости и начинала критиковать все подряд: как я готовлю, как убираю, как воспитываю детей. Сначала я терпела, думая, что это просто ее способ показать заботу. Но потом поняла, что это не забота, а настоящая война.

— Ты даже суп правильно сварить не можешь, — говорила она, пробуя мой борщ. — Хочешь сказать, что эту бодягу мой Саша ест каждый день? Боже, за что ему такое испытание?

Она думала, что я сломаюсь, что начну просить у нее совета, что стану такой, какой она хочет меня видеть. Но я решила действовать иначе. Все-таки я взрослая и сформировавшаяся личность и не обязана изменяться ради кого-то. Свекровь всю жизнь просидела дома, и она не понимает, что работающей женщине нет времени доводить уборку до совершенства.

Однажды она пришла к нам и застала меня за чтением книги.

— Ты бы лучше ужин приготовила, — сказала она, глядя на меня с осуждением.

Она нахмурилась, но ничего не сказала.

Потом я начала «случайно» оставлять на виду книги по психологии и статьи о том, как важно уважать личные границы. Я знала, что она их читает, хотя делала вид, что не замечает.

— Ты слишком много времени уделяешь себе, — говорила она как-то раз. — Жена должна думать о семье.

— А я думаю, — ответила я. — Просто я считаю, что счастливая жена — это залог счастливой семьи.

Она снова промолчала, но я видела, что мои слова начали на нее действовать.

— Ты что, собираешься бросить семью? — спросила она, не скрывая раздражения.

— Нет, — ответила я. — Я просто хочу быть лучше. Для себя, для мужа, для детей.

Она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.

С тех пор Валентина Ивановна стала относиться ко мне иначе. Она перестала критиковать, начала чаще спрашивать мое мнение. Я не знаю, что именно изменило ее, но я рада, что смогла доказать, что я — не та, кого можно «перевоспитать».

Я оказалась хитрее. И, возможно, именно это она и уважает.