— Ты прячешь еду от собственных детей! — возмутилась я мужу, когда нашла гнилые персики

В нашей крохотной кухне пахло дешевой тушенкой и безысходностью. Шесть дней. Шесть дней, как Андрей снова исчез в своем бесконечном запое.

Я разливала по тарелкам жидкую манную кашу, когда мой семилетний сын Ваня вдруг спросил:

— Мам, а где персики? Папа же принес целую сетку перед тем, как уйти...

Я сжала ложку так, что пальцы побелели. Да, принес. За час до того, как, наскоро проглотив ужин, пробормотал что-то про «аврал на работе» и скрылся в ночи, даже не пытаясь скрыть перегар.

— Они... кончились, солнышко, — я сделала над собой усилие, чтобы голос не дрожал.

— Вранье! — внезапно взорвался Ваня. — Он их спрятал! Как в прошлый раз прятал печенье! Я нашел его через месяц — всё в плесени было!

Мое сердце бешено заколотилось. Да, он прятал. Все эти годы. Фрукты, сладости, даже колбасу. Как будто мы — не семья, а какие-то нахлебники, которые могут сожрать все запасы, пока хозяина нет.

— Найду! — Ваня рванул в комнату. Я слышала, как он двигает мебель, роется в шкафах.

Вдруг — оглушительный крик:

— Ма-ам!

Я влетела в комнату. Сын стоял у отодвинутого комода, держа в дрожащих руках полиэтиленовый пакет. Сквозь мутный пластик виднелось что-то черное, покрытое белой плесенью.

— Я... я мячик искал... — Ваня задыхался. — А там... эти... и червяки...

Это были те самые персики. Теперь — гнилая, зловонная масса.

В ту же секунду что-то во мне переломилось.

Он вернулся глубокой ночью, едва держась на ногах.
— Ириш... а где ужин? — Андрей плюхнулся на стул, даже не глядя на меня.

— Ты спрятал персики. Они сгнили, — мой голос звучал странно спокойно.

— Ну и что? Куплю новые...

— Ты прячешь еду от собственных детей! — я встала перед ним, внезапно осознав, что больше не боюсь. — Мы что, не люди? Тебе на нас денег жалко?!

— Да ты офигел — он попытался встать, но я перебила:

— Вон. Сейчас же.

Он засмеялся:

— Это моя квартира!

— Нет. При разделе имущества и выделения обязательных долей она станет моей!

Мы стояли, измеряя друг друга взглядами. Впервые за десять лет брака он первым отвел глаза.

Через полчаса, швырнув в рюкзак самое необходимое, Андрей пробурчал:

— Я вернусь...

— Попробуй, — я распахнула дверь. — Вызову полицию.

Когда дверь захлопнулась, я обернулась. В дверном проеме стояли Ваня и маленькая Аленка, обнявшись.

— Он... не вернется? — прошептала дочь.

— Никогда, — я обняла их. — Теперь это только наш дом.

Его мать звонила через неделю:

— Как ты могла? Детям отец нужен!

— Настоящий отец не прячет еду от своих детей, — ответила я и положила трубку.

Сейчас, спустя год, я понимаю — это было лучшее решение в моей жизни. Без его «зарплаты», которую он пропивал, мы стали жить даже лучше. Теперь я не покупаю дешевую тушенку, а могу позволить себе курицу и даже говядину!