– Ты старшая, отдай квартиру брату! – требует мама. – Он с ребенком не должен бегать по съемным углам

Из трубки доносится недовольный голос матери:

— Как ты не понимаешь? Ты старшая! Денис с малышкой по съемным углам мечется, а у тебя две квартиры!

— Мам, я сейчас не могу… — машинально сжимаю губы, смотрю на сморщенные от воды пальцы.

— Вечно у тебя «не могу»! Ты всегда себя выше семьи ставишь!

Закрываю глаза, выдыхаю. За стеной смеется сын.

— Я поговорю с Денисом, ладно? Потом, у меня дела.

— Конечно! Отвернешься, как всегда. Самостоятельная у нас! — голос становится лезвием. — Думаешь, тебе это даром пройдет?

Щелчок. Тишина. Прижимаю телефон к груди. Снова беру тряпку, тру плитку – будто стираю не грязь, а липкую обиду внутри.

Вечер. Максим на кухне наливает чай.

— Опять мама звонила?

— Да. Все то же. Две квартиры – а Денису ничего. Мы, видите ли, обязаны.

— Может… что-то уступить? — неуверенно.

— Как?! — обрываю резко. — Ты забыл, как мы ту, бабушкину, вытягивали? Денис же сразу отказался – тогда ему не до долгов было! Каждый счет, ремонт – на нас. Вбухали все! Он тогда и не появлялся! А теперь я вдруг всем должна?

Максим вздыхает.

— Алис, если надо поговорить с ними, я…

— Нет, — махаю рукой. — Это мое.

Позже. Звонок. Мать кричит:

— Тебе брата не жалко?! Всегда только о себе! Совесть есть?!

— Мама, хватит! Ты хоть раз спросила, как мы? Только про квартиры!

— Потому что ты эгоистка! Мне за тебя стыдно!

Выключаю телефон.

Утро. Она подключила отца. Голос его глухой:

— Алиска. Денису негде жить. Ты одна можешь помочь.

— Пап, квартира моя. Там арендаторы. Мы тоже не во дворцах живем.

— Это семья. Справедливость не в бумажках.

— А кто долги платил? Кто ремонт тянул? — голос ровный, чужой. — Когда все рушилось, Денис был «в загуле». Я ночами считала копейки.

Тяжелый вздох в трубке:

— Подумай. По-человечески прошу.

Гудки. Смотрю на пустой двор. Ни злости, ни обиды – только ледяная усталость. Как будто смотрю на чужую жизнь.

День спустя на пороге появляется Денис. Видно, что с похмелья.

— Не пойму твоего упрямства. Родня должна помогать!

— Помогала. Но у меня своя семья. Я не обязана отдавать все.

— Вечно только для себя! — плюхается на табурет. — Хоть раз уступи!

— Уступала. Больше не могу.

Он смотрит зло, уходит, хлопнув дверью.

Через час опять звонит мать. Истерика:

— Крышу над головой у брата отняла! Как жить-то теперь будешь?! Бессердечная! Всего тебе мало!

Дальше не слушаю. Моя жизнь, мои проблемы – их никогда не интересовали. Брат привык жить на готовом. А я больше не хочу нести ответственность за тех, кто давно выбрал свою дорогу.