– У кого зарплата больше, тот и главный в доме, – заявила свекровь, намекая на сына, но я раскрыла ей глаза

Свекровь появилась на пороге в воскресенье. Я разбирала документы за рабочим столом. Алексей, сидевший напротив с планшетом в руках, лишь вздохнул, услышав звонок в дверь — привык к её внезапным визитам. 

— Мебель нужно расставлять с умом, — первым делом заявила Анна Петровна, оценивающим взглядом окидывая комнату. — В вашей гостиной негде развернуться. Алексей даже сесть нормально не может!  

Пять лет брака научили меня игнорировать её колкости, но сегодня нервы были на пределе. Возможно, из-за вчерашнего совещания в клинике, где я отстояла право на индивидуальный график. Или из-за того, что Катюшка, всё ещё слабая после температуры, требовала внимания. 

— Мам, мы обо всём договариваемся, — Алексей отложил планшет с чертежами нового объекта. — Если Маше тяжело, я... 

— Главный в доме должен решать, кому что делать, — перебила свекровь, ставя свое варенье на полку с книгами. — Кто больше зарабатывает, тот и штурвал в руки берёт. Не зря же мой сын вон как пашет!

Алексей замер, зная мою неприязнь к этим спорам о «главе семьи». Мы с ним сразу решили: я не езжу на его стройки из-за аллергии на цементную пыль, он не лезет в мои медицинские отчёты. Деньги складываем на общий счёт, хотя моя зарплата хирурга уже три года не уступает его доходам. 

— Анна Петровна, — я прикрыла папку, — наши зарплаты одинаковы. 

Она обернулась к сыну, будто ждала, что он назовёт меня лгуньей. 

— Это... шутка? — голос выдал растерянность. 

— В прошлом месяце Маша получила на треть больше, — Алексей встал, его ладонь легла мне на плечо. — Премию за операцию на сердце ребёнка. 

Свекровь побледнела, словно её обрызгали ледяной водой. Вдруг я поняла: для неё это не просто спор — земля уходит из-под ног. Её муж, покойный свекор, проигрывал в карты зарплату, но до последнего дня тыкал в жену пальцем: «Я в доме хозяин, молчи в тряпочку». 

— Тогда кто... принимает решения? — выдавила она. 

Мы переглянулись. Вспомнилось, как позавчера Алексей, пока я была на экстренном вызове, два часа читал Кате «Алису в Стране чудес», разыгрывая диалоги разными голосами. Как мы до рассвета спорили о том, отдавать дочь в языковую школу или развивать её любовь к рисованию, пока не нашли компромисс. Как он всегда кладёт мне в сумку шоколадку перед ночными дежурствами. 

— Решения принимаем вместе, — я подошла к полке, поправляя банку с вареньем, чтобы она не заслоняла наше фото. — Как партнёры. 

— Так не бывает! — её голос сорвался на крик. — Корабль без капитана тонет! 

— Наш корабль идёт на двух двигателях, — Алексей взял с полки детский рисунок Кати, где мы втроём изображены в виде радужных птиц. —  Помнишь, как ты однажды сказала, что брак — это лодка с двумя вёслами? Если грести в разные стороны — утонешь.

Я вдруг представила, как страшно ей — женщине, чья юность прошла под диктовку пьяного «хозяина» — увидеть нашу тихую анархию. 

— И Катя... не путается? — спросила она, наконец, касаясь пальцем детского рисунка. 

— Она знает, что мама «лечит людей», а папа «строит дома», — я невольно улыбнулась. — И что в нашей стае все равны. 

Анна Петровна надела перчатки с преувеличенной тщательностью. На пороге вдруг резко обернулась: 

— Завтра принесу книжную полку — тут вашим томам тесно. — И, уже выходя, бросила в пространство: — Только смотрите не поругайтесь при сборке — инструкции на двоих одна. 

Когда дверь захлопнулась, Алексей сказал: «Главное, инструкцию к браку мы уже написали сами».