Я хочу сидеть дома с ребенком, а не вот это всё… — Мой муж решил уволиться и стать домохозяином

Уже несколько дней я перестала спать. Не в метафорическом смысле — буквально. Ребенок болел, на работе был аврал, а муж, как всегда, задерживался на совещаниях. В три ночи, качая на руках плачущего Сашу, я вдруг четко поняла: нужно что-то менять. 

Муж предложил неожиданное решение через неделю, за завтраком. Я пыталась одной рукой налить кофе, другой удержать Сашу от попытки залезть в тостер.  

— Я уволюсь, — сказал он спокойно.  

Я не поняла сначала. Он любил свою работу инженера, гордился проектами, даже ссорился с начальством из-за переработок.  

— Ты же всегда говорил, что карьера...  

— Это была моя карьера. А теперь пусть будет твоя.  

Он объяснил все логично, как инженер: его зарплата лишь на 20% выше моей, мой потенциал роста больше, а его начальник — «идиот, который не отличает болт от гайки». Но за сухими цифрами я видела другое: он заметил, как я стискиваю зубы, уходя утром из дома. Как пятый раз за неделю забываю поесть.  

Первые дни казались сюрреализмом. Я шла на работу, а он оставался с Сашей, вооружившись распечатанными статьями о педагогике и блокнотом с графиком кормлений. Возвращаясь вечером, находила квартиру в странном состоянии: идеально вымытый пол, но горшок с кактусом на стуле, белое постельное белье, постиранное с красной футболкой, и мужчину, спящего на детском коврике рядом с кроваткой.  

Через месяц появился ритм. Он научился отличать дерматит от аллергии, выучил все песни из «Свинки Пеппы» и даже начал вести блог. Я же обнаружила, что могу задерживаться на работе, чтобы закончить исследование, не чувствуя укола вины. Правда, иногда, слушая на совещаниях, как он по телефону напевает Саше «Спят усталые игрушки», я кусала губу, чтобы не засмеяться.  

Но трудности пришли неожиданно. В четверг, когда я зашла домой за забытыми документами, застала его сидящим на кухне с пустым взглядом. На столе — недоеденная каша, на полу — рассыпанная крупа, в углу — тихо хныкающий Саша.  

— Он не спит весь день, — прошептал муж. — Я перепробовал все: книги, мультики, даже динамическую гимнастику.  

Я хотела сказать «Дай мне его», как раньше. Вместо этого села рядом, обняла за плечи:  

— Просто посиди с ним. Не надо ничего делать. Просто будь здесь.  

Он кивнул, прижал Сашу к груди. А я ушла, понимая, что мое место сейчас — не здесь.  

Сейчас, спустя полгода, наш мир обрел новые очертания. Он знает всех мам во дворе, я — всех поставщиков в клинике. Иногда по вечерам, когда Саша наконец засыпает, мы сидим на кухне с вином, и он показывает мне графики роста ребенка или смешные видео из блога. Я рассказываю о прорывах в работе, и мы спорим, чьи «достижения» важнее: его торт из кабачков или моя статья в медицинском журнале.  

Сегодня утром, застегивая пиджак, я услышала, как он объясняет Саше: «Мама спешит спасать мир. А мы с тобой будем спасать квартиру от твоих фломастеров». И вдруг осознала: я не потеряла ничего. Просто нашла новый способ быть матерью, женой, собой. А он — новый способ быть больше, чем «добытчик».  

Когда-то я боялась, что, отдав бразды правления, перестану быть нужной. Теперь знаю: нужной можно быть по-разному. И иногда самое важное — вовремя уступить, чтобы другой смог найти свою дорогу к тому же самому.