Я устроила личную жизнь свекрови, и она перестала лезть в мою

Я положила телефон на кухонный стол и глубоко вздохнула. Запах только что испеченного бисквита, который должен был понравиться Валентине Петровне, густо витал в воздухе, смешиваясь с тревогой. 

— Сергей! Ты скоро будешь? 

— Уже выезжаю с работы, минут через двадцать, максимум полчаса. 

— Зайди, пожалуйста, в магазин, купи итальянского вина, которое она любит, и хорошего сыра. Дорогого. 

В трубке повисла короткая пауза, и я мысленно усмехнулась. Сергей все понял. Приехала его мама. Опять. 

Моя свекровь была женщиной, чья жизнь после ранней смерти мужа сузилась до размеров единственного сына. Я старалась быть идеальной невесткой. Моя собственная мама всегда говорила: «Любовь мужа хранится в уважении к его матери». Я уважала, старалась. 

Она вошла. 

— Лерочка, я тут мимо проезжала, решила на минутку заскочить, — голос ее звенел фальшивой легкостью. — Ой, а у вас пыльно на полочке. 

Сергей, вернувшись, лишь пожал плечами. Предупреждал: «Она женщина капризная, главное — не дай ей сесть на голову». Но разве я могла быть с ней холодна? Она же вырастила для меня такого мужчину. 

Как-то утром я проснулась от стука кастрюль. Валентина Петровна готовила нам завтрак. 

— Пусть порадуется, — хрипел Сергей, зарывшись лицом в подушку. — Расслабься. 

Но расслабиться было невозможно. Ее присутствие стало фоновым шумом моей жизни, гулом, от которого не спрятаться. 

Перелом наступил, когда я услышала, как Сергей, всегда такой мягкий, раздраженно говорил ей по телефону: 

— Мам, я же просил не лезть в мой гардероб! Лера прекрасно все сортирует. 

Это была ее работа. Она методично вкладывала ему в уши мелкие претензии ко мне, к нашему быту. И семена начинали прорастать. 

— Сергей, — сказала я утром за кофе. — А не съездить ли нам на выходные за город? Снять домик. Только вдвоем. 

Он посмотрел на меня и улыбнулся. 

— Да. Это гениально. 

Мы вернулись отдохнувшие, переполненные друг другом. Дома нас ждала она. Холодная, как мрамор. 

— Вам что, дома отдохнуть нельзя? Я прождала весь вечер! 

— Мама, — голос Сергея прозвучал неожиданно твердо. — Я тебе звонил. И ключ я тебе давал для экстренных случаев, а не для ежедневных проверок. Пожалуйста, сначала звони. 

Она побледнела. Ее взгляд скользнул по мне. Я молчала. Она бросила ключ на тумбу и вышла. 

Я боялась посмотреть на мужа. Но он подошел, обнял и прошептал: 

— Ты все делала правильно. Это я должен был давно все объяснить. Она просто… очень одинока. 

И тут меня осенило. Одиночество. Вот корень ее ядовитой опеки. 

Через пару дней моя подруга Катя, вечный генератор безумных идей, вытащила меня в кафе. 

— Слушай, я все обдумала! Есть у меня знакомые, продают дачу. Небольшую. Участок с домиком. В старом садоводстве. 

— Нам дача не нужна. 

— Не вам! — Катя всплеснула руками. — Ей! Валентине Петровне! Представь: грядки, цветочки, соседи-ровесники. Ей же будет чем заняться! И вам не придется ее в выходные у себя терпеть. 

Я все обдумала, и мы купили ей эту дачу на юбилей. 

Поначалу она восприняла подарок как изгнание. Но мы поехали с ней в первые выходные. Светило солнце. К нам сразу же зашла соседка, тетя Люда, с пирогом «познакомиться». 

Прошло три года. Сейчас мы празднуем ее день рождения на той самой даче. За большим деревянным столом шумно. Сидит тетя Люда, подруга свекрови из института, Катя с мужем. Рядом с Валентиной Петровной — Николай Ильич, вдовец с соседнего участка, который чинит ей калитку и с удовольствием ест ее пироги. Мой Сергей жарит шашлык, а наш двухлетний Егорка с восторгом бегает за бабочками. 

Валентина Петровна загорелая, помолодевшая. Она больше не дает советов, как поливать герань. Она рассказывает Николаю Ильичу о новых сортах клубники. Она нашла свое место. И нам наконец-то досталось наше. 

Я смотрю на них всех, слышу смех и чувствую теплое весеннее солнце на лице. Катя подмигивает мне через стол. А Сергей, проходя, тихо целует меня в висок. И все на своих местах.