Здравствуйте! У вас будет внук! — заявила незнакомая девушка, когда я открыла дверь

Мой сын переехал в другой город пять лет назад. Сначала звонил каждую неделю, потом — раз в месяц, теперь ограничивается поздравлением на Новый год. «Все хорошо, мам» — его стандартная фраза. Я научилась не спрашивать лишнего. Работаю в библиотеке, живу тихо: книги, чай, редкие прогулки в парк. Иногда ловлю себя на мысли, что привыкла к одиночеству, как растение, которое выживает без солнца.  

Утром в дверь позвонили. Я думала, это почтальон — ждала пенсию. Но на пороге стояла девушка лет двадцати. Свободный свитер, рваные джинсы, волосы цвета баклажана. В руках — потрёпанный рюкзак.  

Я автоматически посмотрела на её живот — плоский. Молчание затянулось. Она нервно поправила чёлку.  

— То есть… я не беременна. Но ваш сын… — она назвала имя Саши, и меня будто толкнули в грудь. — Мы встречались полгода. Он обещал жениться, а потом… — она махнула рукой, показывая, как всё исчезло. — Но у нас остался Эрик.  

Тут она сняла рюкзак, достала картонную переноску. Из неё выглянул котёнок — рыжий, с белым пятном на морде.  

— Это наш общий сын, — девушка протянула клетку. — Саша сказал, что вы любите кошек.  

Я прислонилась к косяку, пытаясь собрать мысли. В голове крутились абсурдные вопросы: «Почему Эрик?», «Где метрика?», «Чем кормить?». Но спросила иное:  

— Он показывал фото вашего дома. Говорил, вы тут одна… — она потупилась, и я вдруг поняла: эта девочка не наглость привела к моему порогу, а отчаяние.  

— Заходите, — вздохнула я, отступая в прихожую.  

Оказалось, её зовут Женя. Она учится на ветеринара, познакомилась с Сашей в приюте для животных. Эрика подобрали вместе, но когда Саша уехал, забрать котёнка оказалось некому — в общежитии запрещено.  

— Я думала, вы… поможете, — Женя гладила Эрика, который уже исследовал мои тапки. — Вы же его бабушка.  

— Он знает, что вы здесь? — спросила я.  

Женя покачала головой:  

— Он сменил номер.  

Я налила ей чаю, достала печенье. Пока она ела, рассказывала об Эрике: как он любит спать на клавиатуре, боится пылесоса, ворует носки. Слушая, я ловила себя на странном чувстве — будто это правда внук. Не тот, о котором мечтают, а тот, который приходит через открытую кем-то дверь.  

— Оставьте его, — внезапно сказала я.  

— Правда?  

— У меня тут тихо. Ему будет лучше, чем в приюте.  

Она заплакала. Потом долго извинялась, целовала Эрика в макушку, оставила корм и игрушки. На прощание сказала:  

— Саша вас недооценивает.  

Теперь Эрик спит на Сашиной старой футболке, которую я не решалась выбросить. Иногда, глядя на него, я думаю: может, это и есть моя новая семья — кот, которого бросили, и женщина, которую забыли. Вчера позвонила Саше — впервые за год. Голос его был радостным, потом натянутым, когда я спросила:  

— Ты помнишь Женю?  

Пауза. Потом:  

— Мам, это сложно…  

Он молчал так долго, что я уже хотела положить трубку. Но вдруг услышала:  

— Хорошо. Приеду.  

Эрик мурлычет у меня на коленях, а я смотрю на дверь. Может, когда-нибудь в неё постучит кто-то ещё. Или нет. Но теперь я точно знаю: чужие двери иногда открываются к тем, кто внутри уже готов пустить их в жизнь.