– Знаешь, дорогой, это ты будешь сидеть на хлебе с водой, – ответила мужу, который предложил экономное питание

Я закрыла дверь квартиры, прислонилась к косяку и сняла туфли, которые к вечеру стали как оковы. Пахло гречкой. За год этот запах успел стать символом нашей «экономной жизни»: муж давно вычитал где-то, что крупа и молоко — идеальный баланс бюджета и здоровья.  

— Привет, — крикнула я на кухню, скидывая пиджак. Третий квартал без выходных... Отпуск? Его заменили на премию, которую мы тут же потратили на ремонт.  

Сережа вышел, держа в руках тарелку с горой гречки. Улыбка на его лице была слишком радостной для будничного вечера.  

— Слушай, у меня идея! — начал он, усаживаясь за стол. — Маме врачи советуют море, а у нее пенсия маленькая. Давай копить? Пару месяцев на гречке с молоком — и хватит на путёвку в санаторий.  

Гречка. Снова гречка. Горло сжалось.  

— Ты серьезно? — спросила я тихо.  

— Ну, мы же справимся! — Он потрепал меня по плечу, словно предлагал прогулку в парк. — Мама столько для нас делает, надо помочь.  

Кастрюля на плите булькнула, напоминая, что завтра будет то же меню. И послезавтра. И через месяц. А я... Я уже год мечтаю просто выспаться. Не вставать в шесть, не бежать в офис, не считать копейки, чтобы хватило на ипотеку. Но это, видимо, не считается «надо помочь».  

— Сереж... — Я сжала пальцы. — А я?  

Он моргнул.  

— Ты же сама говорила, что мама устала...  

— Я тоже устала! — Вырвалось резко, неожиданно даже для меня самой. — Я год без отпуска. Год! Начальник обещает «в следующем квартале», а я даже в кино сходить не могу — после работы сил нет. И ты предлагаешь еще жестче экономить? На мне?  

Сережа отодвинул тарелку, лицо стало каменным:  

— Ты эгоистка? Мама одна, а ты...  

— Знаешь, дорогой, — перебила я, вставая. Голос звучал чужим, спокойным и острым. — Это ты будешь сидеть на хлебе с водой. А я куплю себе билет на море. Одна.  

Он стал растерянным, почти испуганным.  

— Ты... шутишь?  

— Нет. — Я сняла обручальное кольцо. — Потому что если мои жертвы ничего не значат, то зачем они? Твоя мама заслужила отдых? Конечно. Но я — тоже.  

За окном сигналила машина. Сережа опустил глаза, потом медленно поднял их:  

— Прости. Я... не подумал.  

— Да, не подумал. — Слезы подступили внезапно, горькие, обжигающие. — Ты знаешь, сколько я плачу за наш «идеальный бюджет»? Каждый день ложусь с мигренью. Каждый месяц откладываю по сто рублей на крем для рук, потому что от мытья посуды кожа трескается. И вместо «спасибо» слышу: «Давай еще потерпим».  

Он встал, шагнул ко мне, но я продолжала.  

— Я не прошу дворцов. Просто хочу, чтобы кто-то увидел, что я тоже живая.  

Сережа молчал минуту, потом взял кольцо со стола. Повертел в пальцах, словно впервые рассматривая.  

— Маме поможем... потом, — сказал он наконец. — А в воскресенье поедем на вокзал. Купим тебе билет. Куда захочешь.  

Я рассмеялась сквозь слезы:  

— На что? На гречневые деньги?  

— Продам старый велосипед. И... возьму подработку. — Он потянулся, поймал мою руку. — Ты права. Мы оба заслужили отдых.  

Кольцо снова заскользило по пальцу, теплое от его ладони. Гречка на столе остыла, но запах больше не вызывал тошноты.  

— Ладно, — вздохнула я. — Но завтра готовишь ты. И без круп.