Зять сказал моей дочери, что она толстая, и та стала худеть

— Глаза бы мои его не видели, — ворчит мать, с силой бросая полотенце на стол. — Ну выбрала доченька себе женишка — тут уж ничего не поделаешь. Высокий, тощий, как жердь. А Диана у нас... все при ней, фигура как песочные часы, все пропорционально, красота да и только!

Она оглядывается на мужа, который молча кивает головой. 

— А этот? — продолжает она. — Дочь теперь на строгой диете держит. Мол, надо фигуру поддерживать. Но я-то вижу, что морит ее голодом, чтоб не одной ему костями брякать. Видать, хочет, чтобы и она такой же стала!

— Может, она сама так хочет? — робко вставляет отец.

— Сама? Да ты на нее посмотри! — восклицает мать. — Синяки под глазами, лицо в прыщах. Где ж это видно, чтобы такая красота сама себя так замордовала?

Диана всегда была красива. Густые каштановые волосы, подтянутое тело, ни грамма лишнего. За ней парни буквально табунами бегали. 

— У нас-то, помнишь, сколько их на пороге стояло? — смеется отец. — Один другого краше.

— Да уж, — вздыхает мать, — а выбрала в итоге... этого. Как он там? Андреем его зовут?

— Да-да, — кивает отец, — высокий такой, жилистый, даже лысеть начал в двадцать семь. 

— Я-то думала: ну ладно, может, внешность обманчива. — Мать вспоминает день знакомства. — Но и как человек он оказался так себе.

Высокомерный, всех дураками считает, а сам — обыкновенный менеджер средней руки. Никакой особой пользы от него, только гордости на десятерых хватит!

— Помнишь, как мы с ним разругались? — продолжает мать. — Я его чуть было по башке чем-нибудь не огрела!

Отец только усмехается.

— Дочка нас потом долго мирить пыталась. Говорит: «Мама, ну, пожалуйста, не ругайтесь! Он ради меня старается!» Вот я и стараюсь ради нее терпеть его. Но лишний раз его в доме видеть не хочу.

— Потому и к нам она теперь одна ходит, — подмечает отец. — У нас так повелось: зять приходит только на праздники. 

Последние полгода мать начала замечать, что с дочерью что-то не так.

— Ну, что с тобой происходит, Диана? — допытывается она однажды, когда дочь снова пришла одна, вся бледная и усталая.

— Мам, все хорошо, честно, — устало улыбается Диана, но глаза не поднимает.

— Ага, хорошо, — фыркает мать, — я что ли не вижу? Ты вся осунулась, будто не замуж вышла, а на каторгу. И что ни предложу поесть — от всего отказываешься. Неужели и вправду этот твой Андрей тебя на диете замучил?

— Мам, ну перестань... — тихо отвечает дочь, глядя в чашку с чаем. — Он просто хочет, чтобы у меня все было хорошо.

Но мать только качает головой и тяжело вздыхает.

— Какое уж тут хорошо, когда дочка моя чахнет на глазах...

День рождения мужа подходил, и я, как обычно, готовилась к этому событию. Конечно, пригласили и Диану с зятем — куда деваться, раз уж семья. Сначала я старалась не придавать особого значения, но заметила: что-то не так с дочкой. Сидит за столом, положила себе на тарелку пару ломтиков огурца, помидора и тоненький кусочек рыбы. Всё. А зять тем временем вовсю ест, накладывает себе горы еды, будто голодный волк.

— Дианочка, — говорю ей, пододвигая салат и горячее, — ну возьми, это же твое любимое!

Дочка под моим взглядом нехотя начала есть, но тут муженек ей что-то шипит на ухо. Лицо у Дианы сразу помрачнело, и она отодвинула тарелку. Я только глазами хлопаю, не понимаю, что происходит.

Потом выношу торт — праздничный, домашний, всем по кусочку отрезала, и дочке тоже. Она вроде бы отмахивалась:

— Мама, я не хочу, правда!

Но я-то знаю, что она сладкое любит. Только ушла на минутку, оглядываюсь — а зять ее кусок уже себе забрал и уплетает, как ни в чем не бывало. У меня руки зачесались его этим тортом по физиономии треснуть, но держу себя в руках.

Зову Диану на кухню. 

— Ну-ка, объясни мне, что происходит? — спрашиваю строго. 

Она начала мямлить что-то невнятное, но я давлю на нее, пока не дожимаю.

— Мам, — наконец выдавила она, — я на диете... Андрей сказал, что я толстая.

— Ты-то? — я глазам своим не верю. — Ты что, с ума сошла? Да ты всегда стройная была, женственные формы, все при тебе. 

Диана опустила голову и тихо продолжила:

— Он говорит, что если женщина не может свободно влезть в рубашку своего мужа, то ей надо худеть.

— В рубашку? — я чуть не расхохоталась. — Да у тебя бюст третьего размера! Как ты натянешь на себя его рубашку, если он сам как жердь? Это ж не фигура, а набор костей.

Диана молчит, только плечами пожимает.

— Слушай, — говорю я ей, — ты себе здоровье угробишь. У тебя уже и кожа испортилась, и волосы лезут клочьями. Нельзя ради такого... швабройда так мучиться! Ты ему не модель из журнала, ты его жена.

Но дочка только вздыхает:

— Мам, он обо мне заботится. Хочет, чтобы я хорошо выглядела.

— Да лучше бы он о себе позаботился! — не выдерживаю я. — А то кожа да кости, мускулов вообще не видать!

Я пыталась ее убедить, что это ненормально, что она себя замучивает. 

— Понимаешь, — говорю, — такими темпами у тебя начнутся женские проблемы. А потом и с беременностью могут быть трудности. 

Тут у нее, наконец, в глазах что-то дрогнуло, словно искорка пробежала. 

— Сходи к врачам, — настаиваю я, — пусть они тебе скажут, что ты с ума сходишь. 

Вернулись мы к гостям, но у меня к этому зятю вся неприязнь снова поднялась. Сидит довольный, уплетает за обе щеки, а моя девочка выглядит как тень самой себя. 

Я-то все для себя решила: если дочка и дальше будет чахнуть, не остановлюсь, пока не разрушу этот брак. Не для того я ее растила, чтобы какой-то недоумок с комплексами испортил ей жизнь!