«Она закопала на кладбище любимую куклу внучки, и вскоре девушки не стало»

Чего только ни увидишь или не услышишь в поездах, особенно, когда вагон трясется от севера к югу двое суток! Мне приходится немало ездить по стране, и особенно причудливые судьбы моих попутчиков врезаются в память навсегда. На сей раз историю из своей жизни рассказала женщина лет пятидесяти или чуть старше. Она знала, что мы расстанемся через пару часов навсегда, она сойдет в своем городке Воронежской  области, и мы уже никогда не увидимся.    

- Мы жили втроем – я, мама и моя дочка Катя, - начала моя случайная собеседница. Муж мой почти сразу после рождения Кати умер, вновь связать жизнь с мужчиной я так и не решилась. Или не успела. Или – все вместе. Мама всегда помогала мне, была надежной опорой и поддержкой. Говорила мне: «Дочка, все переживем, не унывай». И ведь правда! С мамой все тяготы и невзгоды жизни казались мне преодолимыми, материальные трудности – решаемыми,  а болезни – излечимыми.

Вот только с болезнями все и выходило не так как надо. Катюша моя росла болезненным ребенком. Казалось, ей не хватало какой-то жизненной силы. Всегда бледная, тонкая, как чахлый стебелек цветка. Казалось, не было таких детских болезней, которыми бы Катюша моя не переболела. Мне стало  казаться, что нас знают все врачи города, когда шли по улицам, они с нами здоровались и каждый раз расспрашивали о состоянии моей девочки. Когда была маленькой, Катя пряталась за мою спину. А подросла – очень стеснялась этого повышенного внимания  медиков к своей персоне. Раз в полгода Катя обязательно ложилась в стационар. У нее болели почки, печень, потом – сердце и легкие. Хирургические  операции, переливания крови, капельницы стали для ребенка постоянными спутниками, повседневностью и не пугали ее. Надо отдать должное ее подружкам и одноклассницам: они никогда не дразнили ее, не обижали, скорее, наоборот – поддерживали, приходили к нам в гости. В общем, нам повезло с окружающими.     

Но мама моя уверяла: все болезни и хвори пройдет, когда настанет подростковая пора.  Если нет – у нее, дескать, есть последнее, сильнодействующее средство. «Уж оно точно поможет, мне его моя бабка его завещала по секрету перед смертью. Она его применила. А потом покинула нас».  Я тогда не придала значения этим совам, а уж тем более и не пыталась вникнуть в их зловещий смысл. До того ли было! Постоянная сдача анализов, подготовка к очередном курсу уколов, массажей, прогреваний и физиопроцедур…

- Мама! Ведь ты же обещала! – в отчаянии заплакала я, когда после очередного курса каких-то «процедур» моя Катюша снова слегла. А ведь и всего-то – промочила ноги в дворовой луже. – А ведь уже наступил подростковый возраст!..  Где оно – улучшение?  - Терзала зачем-то упреками я свою старую мать. Другие дети до вечера бегали в мокрых сапогах, без шапок в марте. Они мокли под проливным дождем, катались в сугробах, и все им было нипочем. Только выглядели еще здоровее! Катюша же в свои тринадцать лет казалась второклассницей, плохо ела, и совсем не смеялась.

- Что вы хотите, мама? – бесстрастно спросила меня очередной специалист, кажется, детский эндокринолог, когда я пришла к ней с новыми болячками Кати.  – Иммунитет на нуле.  Кроме того, генетика вашей девочки какова? Папа ее чем болел?  - докторша  била в поддых. Мой покойный муж, отец Кати, не блистал здоровьем и прожил всего 28 лет. Я умолкла и тихо закрыла белые двери кабинета. 

Шли годы. Мы с переменным успехом боролись с недугами и хворями Екатерины. Между тем она окончила школу и вуз, хотя с большим трудом. Неожиданно для всех вышла замуж за хорошего парня. «Ну, теперь точно девка наша забудет про болезни», - почему-то тихо, втайне от Кати прошептала моя мама. Перед свадьбой Катю увезли на скорой, перед назначенной повторно датой - тоже. Родня мужа шепталась, но нам ничего не высказывала. Кате исполнилось 27 лет. Наконец мы отгуляли на свадьбе. После нее Катя и вправду на какое-то время ожила, расцвела. Глаза ее стали ярче, она даже чуть пополнела. Но боже – разве мы знали, что нас ожидает впереди!     

После очередного профосмотра у Кати нашли небольшую опухоль.  Снова начались походы  по врачам. После одного такого ее положили в стационар. И она стала потихоньку угасать. Диагноз врачей был страшен: «Рак»

- Мама! Ты говорила про какое-то средство! – вспомнила я со слезами. Мать молча покопалась в комнате Кати и ушла. 

Между тем девочке моей становилось все хуже. Вскоре она умерла. Горю нашему не было конца! Казалась, небо упало на землю, а мир для меня покрылся чернотой. Жить стало больше не для чего. На похоронах мать призналась про «волшебное средство», которое даже звучит жутко, а не то что бы это можно было исполнить в здравом уме.

Ее бабка-покойница где-то услышала что, если закопать ночью на кладбище личную вещь больного, это поможет ему выздороветь. И моя мама взяла в тот памятный вечер в комнате Кати ее любимую куклу… 

Наверное, моя безумная прабабка либо была уже не в себе, либо рассказала про обряд своей внучке в шутку. Ведь ей-то магия этого обряда не помогла! Ее муж закопал на кладбище ее платье, и вскоре она умерла. Почему моя мама этого не поняла?

Все эти мысли путались в моей голове, от гнева я не могла соображать. «Мама, что ты наделала? Ведь этим ты ее убила!» - зачем-то страшно упрекнула я мою маму. Все мои родственники осудили мою мать, мне велели не прощать и не разговаривать с ней. Но похороны и поминки прошли, родные и друзья Кати разъехались, а я осталась один на один на один с бедой и одиночеством. Надо ли говорить, что я решила навеки порвать с мамой! Мы не говорили пять лет, как бы ни старалась моя мама загладить вину. Временами я очень скучала без нее, плакала по обеим моим родным. И все не могла понять: зачем она так поступила? Я не могла понять простой истины: старая женщина хотела как лучше, не ведала, что творит. Да и Катя все равно была обречена, обряд уже не смог бы погубить ее.

- Прости свою мать, пока не поздно! – приказал мне во сне однажды мой муж. Он приснился мне под утро. Я заплакала – так соскучилась одна, без близких, в вечном горе и грусти. – Мама не виновата, не вини ее. Ей тяжелее, чем тебе, не мучай ее, пожалуйста!  - Муж начал медленно отходить от меня, протянул мне руку и растаял как тумане. 

…И мы помирились. Я позвонила ей: «Мама, прости меня!..» - только и смогла прорыдать я. Мы проговорили целую ночь. Жалели друг друга и себя. Она вспоминала свою трудную военную юность, я оплакивала свою будущую жизнь без внуков и моей Кати.

Утром позвонил муж моей покойной дочери, теперь вдовец. «Приходите с мамой помянуть Екатерину, - тихо пригласил он. – Сегодня пять лет как ее нет». Я поняла: а ведь я не одна, и как хорошо, что успела при  жизни простить мою мамочку! Спустя три года и она ушла вслед за Катюшей, они лежат в одной оградке. Но эти три года мы никогда не поминали плохого, не упрекали друг друга. Мы  - близкие люди. И наконец поняли это – благодаря моему покойному мужу, отцу Кати.

Тамара Аникина