«Отец предательски бросил его, слепого малыша, в детдоме навсегда»

Его нет с нами уже год.  Но мы помним его каждый день, нам так его не хватает! Он – наш друг и сейчас.

Биография Владимира Комарова была полная ярких событий, но она драматична, порой трагична. Никогда этот человек не опускал руки, не хныкал. Сердце его не ожесточилось, лишь ворчал иногда – беззлобно.

В три года Володя еще мог различить днем снежную горку или березку во дворе. Сам добирался домой с вечерней прогулки, поискав глазами огоньки родных окон в деревне Песчанице. Рожденный пятым ребенком в многодетной семье, рос он с четырьмя братьями и четырьмя сестрами. Радовался вместе с ними желтому одуванчику, небесной сини, алому закату. Что еще для счастья надо малышу! 

Но случилось страшное. Уже будучи взрослым, не мог он вспомнить, когда именно и почему начал слепнуть. То ли осложнение после воспаления легких, то ли последствия отцовских побоев беременной мамы. Да и было ли это? Та жизнь казалась теперь как другая планета. Мир потух для него навсегда в три года. Как будто кто-то «выключил лампочку», и наступила темнота. 

В пятидесятые годы специалистов на селе не было, от его родной деревни Песчаницы до райцентра Котласа - 15 километров. У матери их девять ртов было, некогда по медикам разъезжать. А отец - строгий, даже суровый.

Собрал как-то тятенька Нил Витальевич сынишку в дорогу. Оказалось – в дальнюю, навсегда. Ехали автобусом, поездами. Зашли в большой кирпичный дом. От страха малыш прижался щекой к руке отца.

- Я быстро, жди здесь - скороговоркой приказал Комаров-старший. – Малыш рванул было вслед, но массивная дверь больно ударила по лицу. Он забился  в угол коридора и замер. От страха и одиночества мальчик как будто окаменел, но плакать было нельзя – тятенька не велел, мог и поддать за ослушание. Глаза сомкнулись.

Проснулся от грубого женского окрика: 

- Подкидыш, что ли? Ну, народ пошел, не война вроде, а уже третий за неделю! Детей прямо под дверями бросают! - и правда – на дворе стоял 1958 год, война закончилась 13 лет назад. Так Комаров впервые узнал предательство близких. Мир стал другой планетой.

- Отец тайком увез меня  в Уфимский детский дом, - со вздохом вспоминал Владимир спустя полвека. – Меня бы тогда дома полечить, может, и не ослеп бы. Но папаня решил избавиться от обузы. Но нет его уже, я простил.

Мать Володи – Лидия Ивановна, деревенская женщина-скотница. Ни в чем тирану не перечила,  да и трудно было возражать: крут, да и запивался. Стресс, пережитый  «подкидышем», лишил его зрения напрочь к восьми годам. Сердце окаменело, окружающие звуки и сверстники заменили все. Выучился играть на гармошке, подбирая мелодии по душевному состоянию. 

Когда пришла пора идти в первый класс, бухгалтер детдома отвезла слепого малыша в специализированную школу для таких вот бедолаг. Она располагаясь недалеко от тех мест, где продолжала жить его семья. Но родные не спешили навестить Володю. Их нашли, и директор интерната даже пригрозили папаше что, если он не станет забирать сына на каникулы, его исключат из КПСС. К тому времени отец остепенился и даже стал коммунистом.  Домой Комарова все равно забирали редко - на лето, на другие каникулы оставался один во всем интернате. В пятом классе ездил с попутчиками, если мать не забывала пятерочку прислать.  А там братья уже встречали. Вот так и стал самостоятельным не по годам слепой паренек.

Грязовецкий интернат для таких детей вспоминал Комаров с особой теплотой. Пел в хоре, играл в оркестре на баяне. Во многом помог музрук школы Виталий Павлович Смирнов. После восьмилетки хотел вернуться наконец в родной дом, хотелось хоть немного пожить в семье, с родителями. Устроился баянистом в клуб сельсовета. Еще на полставки обещали взять в колхозный детсад. Да и игрой на вечеринках подрабатывал. Работы хватало, но слепому мало кто заплатит.

- Выходило, что сажусь отцу на шею, - с горечью говорил Комаров. – Полгода мне хватило, чтобы понять: отец не потерпит меня в доме. Он так и умер, ни разу не подав мне руки.

… Как раз в те годы в Вологодское общество слепых пришел Валерий Рожин, стал собирать талантливых людей для художественной самодеятельности. Пригласил и Владимира. Он приехал, поселился в старом доме на улице Добролюбова. Комнатушке в девять метров был рад безмерно. Особую гордость составил проигрыватель с десятком любимых пластинок. Вологда поглотила его. Жилось тут комфортно и безопасно. А краски – он их почти не помнил, не знал, какой это – красный или желтый цвет? Окончил вечернюю школу для слепых, получил аттестат. Мечтал учиться на музыканта, но тогдашние ректоры и деканы неохотно «связывались» с инвалидами. 

Официально работал на предприятии для слепых, что-то шили, клеили. Но стоило кому-то предложить поработать, Владимир бросал все и бежал! Хотелось играть. Были потом и выговоры, но музыка тянула как магнит. Лет десять такие приятные звонки раздавались из профкома льнокомбината – предлагали работать аккомпаниатором в пионерлагере. Соберет вещи в рюкзак, чтобы рука была свободна – палочку держать. На одном автобусе – до вокзала, на другом – до места назначения. Сам, один. Потом почему-то звать перестали.  

Одиноким себя наш друг никогда не ощущал. Участвовал в радиоконкурсах, ведь многие ведущие на радио – артисты, многих знал по голосам. Артисты его полюбили, а потом увидели и воочию.  Пригласили на спектакли, дали сопровождающего. «Пересмотрел» почти весь репертуар!   

- Интересно в зрительном зале,  - признавался Комаров. - Слушаешь спектакль, а с ним – публику. Кто-то кашляет, сморкается, шепчет, шуршит конфетой. Храпят. Мне все нравится, у меня ведь свое восприятие, специфичное. Это - жизнь, и где еще ее можно ощутить так полноценно? 

В 2009 году дом его снесли, и он получил новое жилье - на улице Образцова. Друзья, знакомые и родные друзей стали навещать чаще, да так и оставались желанным гостями.

- Наготовил я капусты с мясом, - хвастал Комаров, - когда мы его пришли поздравить с Новым 2021 годом. И - шварк на стол ведерную емкость! И селедку под шубой, и супчик с капустой. Тарелки-вилки и хлеб подал, пироги на стол мечет. А чай у него был особенный – настоянный на десятках трав. Много еды – не мало, еще гости нагрянут, незрячих было немало. Но не все такие вот оптимисты и рукодельники. 

- Нилыч! – спрашивали мы. - Как умудряешься картошку чистить? Там же глазки. – Он отвечает, что соседи помогают. Любил наш Нилыч макароны по-флотски, твердый сахар. Что попало не ел, гурман был! По четвергам в баню ходил с веником. Там уж его ждали. Рассудительнее собеседника для бани трудно мужичкам придумать. Все это – привычка трудного детства, полного лишений. Экономить умел: мебель новая, лоджия застеклена. И баян на прежнем месте.   

У нашего друга мы могли послушать любую музыку. На проигрывателе, на кассетах, на дисках. Магнитола, музыкальный центр.  Что-то лишнее  себе не покупал, а вот музыка – святое! Компьютер освоил, самое любимое было – песни 50-60-х годов ХХ века. Радио работало, но винил – самое дорогое. Когда переезжал, первым делом бережно перевез коллекцию – самую, наверное, полную в городе. Расцвет советской музыки: вокальный ансамбль «Аккорд», «Валерий Ободзинский, Анатолий Королев, Аида Ведищева, Майя Кристалинская, Эдуард Хиль, Муслим Магомаев, Владимир Трошин, Тамара Миансарова, Юрий Гуляев и любимый композитор -  Александр Зацепин. Если есть какой вопрос  - лучшего знатока этого искусства не было среди вологжан!

- Мы такие же как все. Только чувства острее, - сентиментально признавался Володя. 

… Примерно 17-18 июня прошлого года наш Комаров умер у себя дома. Нашел его 21 июня его сосед и лучший друг Евгений Дьяков. Дни тогда очень жаркие. И что случилось – никто не знает. Вызвали из Архангельской области сестру. Причину смерти друзьям не сказали. Родные Владимира с друзьями не общались, и в назначенный для прощания час люди пришли в пустой зал панихид. Оказывается, родня часом ранее, не сообщив никому, увезла тело для кремирования в Ярославль, а там – сразу на Родину.  Что стало с его богатейшей (просто гигантской, в три шкафа!) коллекцией грампластинок – неведомо.

Как говорят в таких случаях: он теперь в лучшем из миров. Он смотрит на нас. Нам остается только память.