Будущая сватья пришла ко мне с предложением расстроить свадьбу наших детей

Мне всегда казалось, что я знаю свою дочь лучше, чем себя. Катя — мое зеркало: та же упрямая челка, привычка грызть губу, когда нервничает, и смех, от которого светлеет даже в самый хмурый день. После смерти мужа мы стали еще ближе. Я работала учительницей математики, а она, окончив институт, устроилась в архитектурную фирму. Казалось, ничто не сможет встать между нами... пока в ее жизни не появился Артём.  

Он был не из нашего круга: сын владелицы сети ювелирных магазинов, выпускник заграничного университета, с манерами, от которых веяло холодком. Катя светилась, рассказывая о его подарках, ужинах в ресторанах на верхних этажах. Я молчала. Видела, как ее глаза тускнеют, когда он отменяет встречи из-за «срочных дел». Но она защищала его: «Мама, ты его не понимаешь».  

И вот, за месяц до свадьбы, ко мне пришла Юлия Олеговна — будущая сватья.  

Она сидела в моей крохотной гостиной, поправляя дорогое колье, будто случайно напоминая: наши миры не соприкасаются. Говорила ровно, без эмоций:  
— Вы должны помочь мне расстроить свадьбу.  

Я поперхнулась чаем.  
— Вы... что?  
— Артём не любит вашу дочь. Он бунтует против меня, — она достала конверт с фотографиями: мой будущий зять в обнимку с девушкой в бикини. — Это было неделю назад.  

Сердце колотилось. Хотелось швырнуть ей в лицо: «Вы думаете, я поверю вам?», но пальцы сами листали снимки. Кати на них не было.  

— Зачем вам это? — спросила я, стараясь не дрогнуть.  
— Он женится на ней из упрямства. Я предлагаю достойный выход: вы убеждаете Катю, а я отправляю Артёма в Лондон. Они забудут друг друга.  
— А если нет?  
— Тогда ваша дочь станет несчастной. Вы ведь видите, как он с ней обращается?  

Я видела. Помнила, как Катя ревела в ванной, когда он забыл про ее день рождения. Как оправдывала: «У него стресс». Но предать ее?  

— Думайте, — Юлия Олеговна встала, оставив конверт на столе. — Чем дольше тянете, тем больнее будет разрыв.  

После ее ухода я три часа смотрела на фото. Звонила Кате — трубку взял Артём:  
— Людмила Николаевна? Катя в душе. Передать что-то?  
— Нет, — выдохнула я.  

Вечером приехала к дочери. Она открыла дверь в халате, с краской в волосах — готовила презентацию.  
— Мам! Что случилось? — обняла меня.  

Артём вышел из кабинета, с телефоном у уха. Кивнул мне и скрылся в спальне.  
— Он всегда так? — не выдержала я.  

Катя натянуто улыбнулась:  
— Работает много. Но мы...  
— Счастливы? — перебила я.  

Она отвела глаза.  

Той ночью я не спала. Вспоминала, как Катя в шесть лет, разбив вазу, пряталась в шкафу, а я притворялась, что не нахожу ее полчаса, чтобы не испугать. Теперь она прячет слезы.  

Утром позвонила Юлии Олеговне:  
— Я не буду ломать жизнь своей дочери.  
— Глупость, — ответила та. — Вы обрекаете ее на брак с человеком, который...  
— Который, возможно, научится любить, — резко сказала я. — А если нет — я буду рядом, чтобы подхватить. Но не стану тем, кто ее предаст.  

Она бросила трубку.  

Через неделю Катя примчалась ночью, с красными глазами:  
— Мы поругались... Он хотел перенести свадьбу.  

Сердце сжалось.  
— А ты?  
— Сказала, что если не сейчас — то никогда. — Она разрыдалась. — Мама, я так устала пытаться быть идеальной для него...  

Я гладила ее по спине, как в детстве.  
— Ты всегда идеальна. Просто не все это видят.  

Свадьба состоялась. Артём произносил слова обета, глядя куда-то поверх ее головы. Юлия Олеговна сидела в первом ряду, словно мраморная статуя.  

Теперь Катя звонит каждый вечер. Говорит о работе, новых проектах, а я слышу, как она задерживает дыхание, когда в трубке звучит его голос на фоне.  

Я не знаю, что будет завтра. Но знаю, что если ей понадобится бежать — моя дверь будет открыта. А пока я просто жду. И верю, что даже в самой холодной тьме ее упрямый смех найдет дорогу к свету.