Молодой человек каждый раз находит причину, чтобы не идти знакомиться с моими родителями

Он был идеален. Нежный, заботливый, с глазами, в которых я тонула с первого дня. Мы встречались почти год, и все шло... слишком гладко. Слишком. Одна тень омрачала мое счастье: он упорно избегал встречи с моими родителями. 

Сначала это казалось незаметным. Когда мама впервые пригласила нас на воскресный обед, Сергей обнял меня и сказал: 

— Солнышко, я бы с радостью, но... проект горит. Совсем завал на работе. В понедельник дедлайн — жизни не хватит все успеть. Передай маме огромный привет и извинения, ладно? В следующий выходной — обязательно! 

«Следующий выходной» превратился в «через две недели», потом — в «после того квартального отчета». Причины были железобетонные: то внезапная простуда («Не хочу заразить твоих родителей!»), то срочная поездка к старшему брату («У него срочные проблемы, один я ему помощник»), то поломка машины («Неудобно же на автобусе в первый раз приезжать!»). 

Я старалась не давить, понимала — у каждого свои страхи. Но внутри росла горечь. Мои родители — обычные, добрые люди. Не монстры. Почему он так их боится? Или... боится меня? Нашей семьи? Мысли крутились, как бешеные хомяки в колесе, отравляя радость от наших встреч. 

Вчера мама позвонила снова. Голос ее звучал устало и обиженно: 

— Доченька, мы уже и не знаем, верить ли в существование твоего молодого человека. Или он призрак? Или мы такие страшные? 

Я не выдержала. Вечером, когда Сергей пришел ко мне, тихий и ласковый, я встретила его не объятиями, а вопросом: 

— Сергей. Почему? Почему ты каждый раз находишь причину не пойти к моим родителям? Просто скажи правду. Это важно для меня. 

Он замер. Весь его расслабленный вид испарился. Он опустился на диван, не глядя на меня, его пальцы нервно переплелись. 

— Аня... — начал он. — Я... я не знал, как тебе сказать. Боялся. 

— Чего? — прошептала я, сердце колотилось. — Чего ты боишься? 

Он поднял глаза. В них была такая уязвимость, такая глубокая, щемящая боль, что я невольно шагнула к нему. Он схватил мою руку, сжал так, будто тонул. 

— Я боюсь... разочаровать тебя. — Слова давались ему с трудом. — Ты так их любишь. Ты так ими гордишься. Твой папа — умный, интеллигентный человек, преподаватель. Твоя мама — душевная, добрая... А я... — Он замолчал, глотая воздух. — Я всего лишь менеджер по продажам. Без высшего образования. Без твоей... твоей глубины. Мои родители — простые люди, из деревни. Я боюсь, что они увидят меня рядом... и ты сама увидишь, какой я на самом деле обычный. Недостаточно хороший для тебя. Что разочаруешься и... уйдешь. 

Я смотрела на этого сильного мужчину, сжавшегося в комок страха, и все пазлы наконец встали на свои места. Не родители. Не их возможное мнение. Его неуверенность. Страх потерять меня из-за мнимого несоответствия. 

Слезы подступили к глазам. Я опустилась рядом с ним, обняла его крепко, чувствуя, как он волнуется. 

— Дурачок, — прошептала я, целуя его в висок. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? Не твой диплом, не твоих родителей. Тебя. Такого, какой ты есть. Мои родители тоже будут любить тебя, потому что ты делаешь меня счастливой. Потому что ты — добрый, честный и любишь меня. Это все, что им нужно. И мне. 

Он прижал меня к себе. 

— Правда? — прозвучал его глухой, полный надежды голос. 

— Правда, — твердо сказала я. — И в воскресенье. Обед. Без отговорок. 

Он кивнул. И в его объятиях я чувствовала не только любовь, но и первый шаг к преодолению стены, которую он сам возвел. Стены из страха, которая оказалась такой хрупкой перед простыми словами: «Я тебя люблю. Ты мне нужен. Какой есть».